Мой папа Джеки Чан. Елена Романова

нёбом с зубами-заговорщиками. Предательство перерождается в пряную сладость: имбирь, кардамон, корица, гвоздика, мускатный орех, которые Бабуля регулярно размалывает в кофемолке и добавляет абсолютно во все. Даже в котлеты.

«Тени исчезают в полдень»

      – Доброе утро, – здоровается Бабуля, потому что является Поля.

      Сонная, она трет глаза и одновременно зевает, так что ответить для нее крайне сложно и еще сложнее – ответить внятно. Маша с Бабулей довольствуются тем, что насыпалось из Поли вместе с открытием в одной части лица и закрытием в другой. Десинхронизация работы губ и век. Какое замечательное слово. Правда, Маша совсем не уверена, что оно существует, но как красиво вписывается в контекст, как будто в контексте была специально вырезанная под него дырка, и вот – пустота заполнилась.

      Красивее только бесконечные Полины волосы, что рисуют каштановые полосы на спине и груди – они как корни впились бы в плечи, но кто им позволит? Может ли быть так, что там – в Полином нутри – есть еще волосы, которые произрастают из легких?

      Поля собирает все наружные волосы в высокий пучок, перетягивает резинкой, что алела у нее на запястье, как шов, и цепляет узлом смешную кукишку, которая покачивается при каждом ее движении и даже дыхании. Умывается. Из-под крана. Вытирает лицо рукавом пижамы. Садится на стул напротив Маши. Тени от припухших щек, век, крылышек носа висят на лице, словно флажки на карте.

      На столе: блины, масло, квадратный ножик, порезанная на апельсинные дольки янтарная хурма. Маша протягивает руку: сладкая. Поля еще раз зевает. Маша повторяет за ней. Бабуля присоединяется следом. Зевки, как вагоны в составе.

      Маша глядит на Полю, Поля – на прямоугольную тень от квадратной коробочки, Бабуля – на них обеих.

      – С днем рожденья, козявка. Расти, но знай меру.

      Маша показывает Поле язык, Поля отвечает Маше взаимностью и берет турку. Долгий глоток остывшего кофе – черные точки на верхней губе, которые Поля не торопится стереть.

      – «У вас ус отклеился», – говорит Маша.

      – Так и задумано, – отвечает Поля.

Улей

      Бабуля забирает турку и ставит на стол стакан с водой, прямо под опустевшую Полину руку, которая вся изрисована мелкими завитками девочек, машин, кошек, автобусов, столбов, проводов, цветов, прогуливающихся по городу. Вчера ничего не было, а сегодня: «Здрасьте, потолок покрасьте».

      Маша протягивает руку – задержать Полину, что хочет поднять стакан.

      – Башмак крутой, – заключает Маша, осмотрев рисунки, как дерматолог – пятна.

      Башмак, действительно, крутой, и в нем кто-то живет: существо с одним глазом и в колпаке.

      – Скучно было на паре.

      – А в тетрадь – слабо?

      – В тетради – клеточка.

      – И че?

      – Бесит.

      – У тебя весь гардероб в клеточку, даже пижама.

      – Но я же в ней не пишу.

      – Паста вредная, от нее бывает рак.

      – «Раки – это к драке».

      – Девочки, хватит говорить глупости. Поля, не рисуй на себе. Я куплю тебе блокнот.

      – У