‎Красавица и чудовища. Данила Пархоменко

носить подобное в святом месте.

      – Кстати, как вы узнали меня? – раздраженно посмотрев на косу, спросила Элиза и поковыляла следом.

      Во многом с инквизитором было проще, чем с другими, но в некоторых особенностях он сильно раздражал.

      – Вы всегда одевались слишком экстравагантно.

      – Вы не видели… скажем… гербов на мне? – все-таки решилась Элиза.

      – Мне безразличны мирские звания, вам ли не знать?

      Так и не встретив никого по дороге сквозь осажденную церковь, они вошли в комнатку, больше напоминающую склад с довольно низким потолком. Элиза не сразу заметила Марию, укрытую пятнисто-серым шерстяным одеялом.

      – Не плохо, что вам чужд грех чревоугодия, как и грех праздности, – сказал он, – но вы выглядите так, будто очень давно не ели.

      – Не стоит, – отмахнулась Элиза, – впрочем… От вас я приму еду, если вы об этом.

      Давняя привычка – всегда избегать еды в чужом враждебном феоде. Не то, чтобы многие могли и желали отравить баронессу Бенуа (а не, скажем, заколоть). Избегать лишних опасностей было естественно.

      Элиза подождала, пока инквизитор закроет за ней дверь и отойдет подальше, затем взяла из стопки свечу, взвесила в левой руке и со всего размаха запустила в одеяло. Мария вздрогнула, но, кажется, не проснулась.

      – Что затаился, – процедила она, – вылезай.

      – Да как ты, человеческое отродье, только видишь меня?! – возопил серебристый сильф, вспорхнув сквозь одеяло к середине комнатки и разразился черной бранью на человеческом языке.

      – Я никогда и никому не позволю тронуть мою Марию, – Элиза также перешла на обычный язык.

      – Да что с тобой такое?! Из второй… Из этой жилистой я все уже выдрал еще до нашей встречи…

      Плотный кокон шипастых веток сплелся из занывших и заскрипевших досок потолка и оплел серебристого. Он глядел на скрюченные дрожащие пальцы Элизы, потянувшиеся к нему от этих слов:

      – Да жива она! Жива! Что ты за чудовище такое?! Я не убил ни одной твоей игрушки! А того пожилого сами людишки и прикончили!

      – Где? – выдавила Элиза почти не сумев скрыть ярость. Все-таки жертвы в ее отряде уже начались.

      – За рекой в сгоревшем амбаре. Сама спроси – с ним кто-то был… – серебристый собрался с духом и продолжил менее сбивчиво:

      – Понимаю, вам людям сложно, вы всегда хотите что-то наше съесть – от этого любой спятит, но я…

      – Просто не смей трогать Марию, – холодно перебила она.

      – Владычица не намерена оставлять вас в покое. С чего мне слушаться? – все-таки осмелел серебристый.

      – Сюда с минуты на минуту ворвется половина города и разорвет нас на куски, – пожала плечами Элиза, – в твоей работе нет смысла.

      Серебряный оглянулся по сторонам:

      – Пожалуй… Так и скажу. Да… – он вынырнул из убежища, сделал пируэт и не прощаясь исчез в щелях потолка.

      Элиза вздохнула и откинула шерстяное одеяло. Зеленое шелковое платье