Безумие толпы. Луиза Пенни

агентов к вашему дому для охраны. А попозже заеду к вам поговорить с профессором.

      Он надел вязаную шапку, потом остановился у двери.

      – Вы сказали, что Эбигейл Робинсон была и остается гениальной.

      – Да. Гений в своей области.

      – Если она такой гений, то как она свела статистику пандемии к неправильным выводам?

      – Ничего такого она не сделала.

      – Pardon?

      – Я проверяла ее исследование, ее статистику. Даже отправляла на предварительное исследование одному близкому другу, мнение которого я очень ценю. Он пришел к тем же выводам. Она не ошиблась.

      – Но вы сказали, что она пошла вразнос, что…

      – В нравственном плане это ужасно, но фактически верно.

* * *

      – Господи Исусе, мужчины, вы что, не чувствуете запаха? – возмущалась Изабель.

      – Какого запаха? – спросил Жан Ги и посмотрел на Армана, тот в явном недоумении отрицательно покачал головой.

      Гамаш пришел к ним в подвал здания спортзала. Временный штаб группы расследования решили оборудовать в бывшей мужской раздевалке.

      Технари тащили провода, компьютеры, столы, стулья, доски.

      Не сказать, что тут творился хаос, но нечто весьма родственное ему.

      – Словно кто-то сунул окский сыр[45] в потный носок, завернул в старую кожуру банана, а потом сел на него, – поморщилась Изабель. – И просидел десять лет.

      – А-а-а, – сказал Гамаш. – Вы об этом.

      – А мне нравится, – заявил Жан Ги.

      Арман рассмеялся.

      – Может, тут есть менее вонючее место? – спросила Изабель, оглядываясь. – Например, душевая.

      Месье Вио вернулся с листком бумаги – он переписал имя и номер телефона человека, с которым встречался неделей ранее.

      – Merci, – сказала Лакост.

      Она прочла написанное, потом показала Гамашу и Бовуару.

      Выражение их лиц не изменилось.

      Эдуард Тардиф.

      Удивило их только то, что Тардиф даже не попытался назваться другим именем.

      – Есть тут где-нибудь место потише, чтобы нам поговорить?

      – Я могу поставить стол и стулья на сцене наверху, если хотите, – предложил смотритель.

      Пока Вио занимался этим, полицейские вышли на свежий воздух. Изабель сделала долгий-долгий, глубокий вдох.

      Гамаш прищурился на солнце и показал на здание неподалеку:

      – Там кабинет ректора Паскаля.

      Построенное из плитняка здание было очень старым, очень привлекательным, с ярко-красной металлической крышей, имеющей наклон лыжного трамплина, – такие крыши характерны для patrimoine québécois[46]. Дом был построен век назад, и он сохранился в своем первозданном виде. Он являл собой резкий контраст брутальной архитектуре спортзала, возведенного в начале шестидесятых.

      – Оттуда хорошо виден спортзал.

      – Да, но ректор говорит, что заглядывал ненадолго в свой кабинет несколько дней назад. И ничего не видел.

      – Он так говорит? – спросил Бовуар. – И вы ему не верите?

      – У ректора склонность к фантазиям, но… – Гамаш задумался

45

Окский сыр – полутвердый сыр, который первоначально делали монахи-трапписты в местечке Ока, провинция Квебек.

46

Здесь: квебекских имений (фр.).