Безумие толпы. Луиза Пенни

Это меня не касается.

      – Это очень даже касалось вас, Колетт.

      – Уже нет. Я давно отошла от такой захватывающей отрасли знаний, как статистика.

      Ее попытка самоиронии показалась Гамашу неудачной. Он продолжал смотреть на нее, а молчание мучительно тянулось и тянулось.

      А потом почетный ректор заговорила серьезным тоном:

      – Эбигейл – уникальная личность, Арман. Она притягательна, и трудно противиться ее обаянию. Вы ведь видели ее вчера.

      Он ее видел. Не многие могли бы, читая лекцию по статистике, завладеть вниманием публики, состоящей главным образом из людей, которые ненавидят математику. Почетный ректор Роберж была права. Ее прежняя студентка умела очаровывать. Причем делала это, не прибегая к артистическому искусству, – она говорила тихим голосом, таким тихим, что людям приходилось напрягать слух. У нее был добрый, сочный голос, звучавший убедительно, потому что убедительность давалась ей без всяких усилий.

      – Вы хотите сказать, что она действовала на вас гипнотически? – спросил он.

      – Я хочу сказать, что есть люди, которым хочется угодить. Эбби из таких.

      – Профессор Робинсон появилась здесь два дня назад, за день до лекции, – сказал Арман. – Вы ее видели?

      – Нет.

      У Гамаша был немалый опыт – он чувствовал, когда от него что-то скрывают. Он не был уверен, солгала она сейчас или просто увильнула от ответа, то есть утаила то, о чем ее не спрашивали.

      Потом он вспомнил минуту перед самым началом лекции, когда он спросил профессора Робинсон, представит ли ее кто-нибудь. Она ответила «нет», но взгляд ее скользнул к дверям.

      У него создалось впечатление, что профессор тянет время. Ждет кого-то и будет ждать до последней минуты, а может, и дольше.

      – Вы должны были прийти туда? Профессор Робинсон просила вас представить ее?

      – Нет.

      Категорическое «нет» было произнесено слишком быстро.

      Он не поверил.

      – Почему вы не сказали мне всего этого, когда я приходил к вам?

      – Я не думала, что это существенно. – Поймав его взгляд, она исправилась: – Не хотела, чтобы кто-то знал о моем участии. Я почти сразу же пожалела, что приняла заказ на аренду, но отменять что-либо было слишком поздно…

      – Тогда еще не было слишком поздно! – отрезал он. – Я приехал к вам, практически умолял вас отменить лекцию, но вы отказались. Вы сожалеете об этом или нет? Говорите одно, а делаете совершенно другое!

      – Повторюсь, – вспыхнула она в ответ, – я не думала, что кто-то придет. Мне показалось, вы чрезмерно перегибаете палку и отмена выступления лишь вызовет ажиотаж, пусть лучше Эбби прочтет свою лекцию, и тогда вся эта шумиха уляжется естественным путем.

      Роберж сразу же пожалела о своих словах. Она стояла, держась за край стола и чуть подавшись к Гамашу, а теперь опустила голову. Потом подняла ее и посмотрела ему прямо в глаза:

      – Простите. Я определенно была не права. Вот, возьмите. – Она протянула ему заявку с прикрепленным к ней чеком.

      – Здесь