Безумие толпы. Луиза Пенни

число переменных. Слишком много компонентов, которые могут не сложиться.

      Будучи статистиком, она должна была знать это. Пошла бы она на такой риск?

      Он в этом сомневался.

      – Каким образом в зале оказался пистолет? – спросил ректор. – Не мог же стрелок войти туда с оружием?

      – Не мог. Вероятно, он заранее спрятал пистолет где-то внутри.

      Гамаш решил не сообщать о том, что у Тардифа, скорее всего, был сообщник.

      Ректор, пожалуй, вызывал у него симпатию.

      Отто Паскаль возглавлял маленький университет – можно сказать, правил сонным царством, – а проснувшись сегодня утром, погрузился в хаос. В кампусе действовала полиция, сновали журналисты со всего Квебека, и вскоре они съедутся со всей страны, со всего мира.

      Администрации уже, наверное, приходится отвечать на неудобные вопросы перепуганных родителей. Те подумывают, не забрать ли отсюда детей. И не только по причине стрельбы.

      И все журналисты, и многие родители задаются вопросом: как научное учреждение могло допустить проведение в своих стенах лекции Эбигейл Робинсон – той, кого большинство считает сумасшедшей?

      Ректор Паскаль со страдающим видом посмотрел на свой стол, где его интерпретации ожидали фотографии последних находок в Долине царей.

      Отто Паскаль в своей научной работе предложил теорию иероглифической литературы только потому, что никто другой до этого не додумался. И потом в течение четырех десятилетий он медленно приходил к пониманию того, как это случилось.

      Как бы то ни было, его теория принесла ему некоторую известность. Конечно, не такую шумную славу, какая обрушилась на его университетского соседа по комнате, – тот в качестве шутки (во всяком случае, не без доли иронии) и в рамках этого же дискурса решил провозгласить, что иероглифы, да и сами пирамиды были творениями космических пришельцев.

      Чужой успех выводил Паскаля из себя. Как же он сам-то не догадался? Почему его зациклило на этой нелепой литературной теории?

      – Господин ректор?

      – Что?

      Старший инспектор Sûreté кивнул на окно.

      За окном ректор Паскаль видел оскорбительное здание спортзала. Просто какой-то архитектурный гнойник – если таковые существуют!

      – У вас из окна отлично виден спортзал, – сказал Гамаш. – Насколько я понимаю, вы не замечали, чтобы там что-то происходило на прошлой неделе?

      – Я? Нет. Меня вообще здесь не было.

      При этих словах Паскаль покосился на свой стол. Обратив на это внимание, Гамаш подошел поближе. На столе лежали распечатки двухдневной давности.

      Ректор заметил взгляд Гамаша:

      – Только ради этого и приехал. Я сначала взял их домой, а потом привез обратно, когда понял, что придется пробегать тут весь день, как на пожаре.

      Он уставился на старшего инспектора так, будто университет действительно горел и это Гамаш поднес к нему спичку.

      Тот подавил желание напомнить, что он просил, умолял как ректора, так и почетного ректора отменить эту лекцию.

      Завибрировал телефон: пришло сообщение от Бовуара.

      – Нам