Туда, где кончается Лес. Лада Монк

музыканта или охотника,

      Шляпу сухопутной крысы?

      Да провалиться мне на этом месте,

      Если я ношу ее по собственному желанию!

      Раньше вместо нее у меня была капитанская треуголка,

      Украшенная золотом, атласом и нитями жемчуга.

      Глазели русалки на эти жемчужины и восхищенно вздыхали,

      Видели пираты эти золотые подвески и зубами скрипели от зависти.

      Мой отец оставил мне корабль и паруса,

      Но не оставил ни единого флага:

      Ни белой розы Карнандеса, вышитой на шелке,

      Ни красного шиповника Флердеружа на лучшем бархате,

      Ни той тряпки недружелюбной к нам Долины Кристальных Водопадов!

      Для чего мне флаги?

      Для чего мне становиться подданным некоторого государства,

      Когда я могу быть свободным

      И одновременно относиться ко всем?

      Для чего мне жить в одном королевстве или царстве,

      Когда я могу равную долю времени проводить во всех,

      Наслаждаться всеми прелестями и красотами каждого края земли?

      Мой корабль был для меня домом, колыбелью и крепостью,

      Я родился над волнами и своим был среди водяных духов и океанид,

      С сыном Дэви Джонса дружбу водил.

      Веснушки у меня на щеках – это ожоги раскаленного прибрежного песка,

      Бурей брошенного в мое лицо.

      Кашель и хрипы в моей груди – следствие пьянства ромом, туманом и морской водой.

      Я одним целым был с океаном, со всеми морями, с моим кораблем!

      Но… До одной ночи.

      Под моими парусами, выкрашенными красками, что горели в темноте,

      На палубах, застланных дорогими коврами и украшенных фонариками,

      Каждую ночь давали чудесный бал.

      Со всей земли

      Сбегались к моему царству вечного праздника,

      Где рекой лились вино и эль,

      Яхточки дворян-кутил, детей герцогов и королей.

      Со мной пили и плясали графини и принцессы,

      Имена которых я не озвучу, чтобы не скомпрометировать прекрасных дам,

      Со мной в карты играли бароны и маркизы,

      Звучных фамилий коих я не назову, чтобы не вгонять проигравших в краску!

      Гости пировали и чествовали хозяина бала,

      А я, стоя на марсе с золотым кубком,

      В котором под Луной блестел ром,

      Слушал гимны и оды самому себе.

      Но… До одной ночи.

      Той ночью, как всегда, затрубили музыканты,

      Сзывая гостей на палубу для танцев в брызгах холодных волн.

      Той ночью, как всегда, я – эх, заправский ассасин! – спустился с марса по парусному канату,

      Предстал на палубе, облаченный в парус, точно в царскую мантию, во всей красе.

      Все гостьи желали танцевать со мной,

      Оживленно шуршали подолы и веера,

      Но я,

      Пускай у меня и была невеста,

      Не привык ограничивать свои тело и дух хоть в чем-то,

      Так что я выбрал ту, имени которой не знал.

      На ней