Дети Богов и Воинов. Шона Лоулес

источник воды и пищи. Будь он у нас, мы бы избавили смертных от многих страданий.

      Аффрика фыркнула, презрительно глядя на них сквозь тяжелые веки.

      – Лег и Гобнет, – произнесла она сквозь каркающий смех. – Слишком часто вы слушали христианских жрецов. Думаете, можно положить в котел две рыбы и пять хлебов, да накормить пять тысяч страждущих? Нет, все устроено иначе.

      – Так как же все устроено? – нахмурилась Гобнет. – Просвети нас, пожалуйста.

      – Тайны котла были доверены целителям: точно так же, как копье – воителям, меч – оружейникам, а камень судьбы – друидам. Просвещение тебе точно не помешает, ведьма, но пусть им займется кто-то другой.

      Гобнет опешила.

      – Достаточно, – цыкнул Томас, выпрямляясь в кресле. – Аффрика, пора оставить давние склоки в прошлом. Да, однажды вы с Гобнет сражались друг против друга, но эти времена позади. Теперь мы все на одной стороне.

      – Глупец, – сердито буркнула Аффрика. – Мною движет не затаенная обида. Ты сам затеял этот разговор. Сокровища разделили и спрятали не просто так, и нельзя собирать их вместе лишь из-за беспочвенных предположений.

      Томас побагровел. Мой двоюродный брат Колмон нахмурился и дотронулся до рукояти меча.

      – Я не намерен прямо сейчас раскрывать, где спрятано копье, Томас. Слишком многое предстоит обдумать.

      Голос Колмона, низкий, как раскаты грома, остановил Томаса от дальнейших споров. Вместо этого он прижал пальцы к губам.

      – Да, Колмон, я понимаю. От привычки хранить секреты не так просто избавиться. – Он вновь взглянул на собравшихся. – И тем не менее я решил, что будущее наших детей куда важнее.

      – Не называй свои суждения истиной. – Аффрика смерила его взглядом. – Смерть дочери затмила твой рассудок. Я понимаю эту боль, Томас, но пойми и ты: Потомки живут столетия, но не вечность. Нам не пристало бояться смерти.

      Откинувшись на спинку кресла, Томас медленно постучал большими пальцами друг о друга.

      – Я всего лишь начал обсуждение. Давайте продолжим разговор позже, когда я внимательнее изучу летописи. Может, остановимся хотя бы на этом?

      – Потомки, поднимите руку, если согласны, – объявила Гобнет, вставая.

      Я оглянулась и увидела, что согласие выразили больше половины собравшихся. Снова повернувшись к главному столу, я поймала пристальный взгляд Томаса и поспешно подняла руку. Томас улыбнулся и вновь откинулся на спинку, изображая спокойствие и благодушие, но его щеки побледнели, выдавая недовольство разрушенными планами.

      – А теперь, – молвил он без тени разочарования в голосе, – мы начнем суд. – Он махнул Кербалу и Ардалу – воинам, стоящим на страже у дверей зала. – Приведите в зал Роунат.

      Мое сердце вновь заколотилось как бешеное, а к горлу подступила тошнота.

      Двери в крепость распахнулись, и стражники подвели мою ненаглядную Роунат к столу хранителей даров. Сестра улыбалась. Ее длинные каштановые кудри больше не скрывались под монашеским платком, а свободно свисали до пояса.