Посмотри, отвернись, посмотри. Елена Михалкова

я наелся, учиться мне поздно… Так что пошел работать руками. Мудаков этих, Олеговых корешей, выкинул из головы. Но где-то в затылке у меня свербело, что они не уймутся, сколько бы лет ни прошло. Твари жадные… Три месяца назад я узнал, что Олег умер.

      – Господи, почему?

      – Что-то с почками. Он с детства болезненный. То есть вполне естественная смерть.

      – И теперь получается, что ты единственный знаешь, где деньги?

      – Ага. По мнению этих уродов. Слушай, я уверен: деньги увели менты, которые приехали по вызову. Там реально была полная неразбериха. Ну просто больше некому. Олежек себя не помнил, когда удирал. Пальба, вокруг трупы… Не до денег, живым бы остаться. Да и трусоватый он был. Для такого маневра нужно иметь другой склад характера. Давно эти бабки поделены и потрачены. Нечего там искать. – Он растер ладони и прижал к закрытым векам. – Ф-фух, устал. Не спал всю ночь, места себе не находил. Полинка, я так тебя подвел…

      Я отвела его пальцы. Антон страдальчески уставился на меня. Белки у него и в самом деле покраснели, словно он проплакал несколько часов.

      – Тебе нужно закапать в глаза. Подожди, поищу в аптечке…

      Я вернулась с лекарством и, пока он лежал, запрокинув голову, спросила как можно нейтральнее:

      – Ты считаешь, эти люди, твои фальшивые родители, – та банда, которая ищет деньги?

      – Больше некому, – отозвался Антон. – Я, кстати, вспомнил… У них был свой карманный следователь. Они еще пугали, что он снова меня закроет. Подкинут при обыске пакетик с порошком – и добро пожаловать обратно в колонию лет на пять.

      Все сходится. Греков упоминал, что раньше служил в прокуратуре.

      – Они его убили, – тихо сказала я.

      Антон дернулся и вскочил.

      – Что?!

      Я рассказала о зарезанном Германе.

      Антон бессильно выругался.

      – Тебя кто-нибудь видел в его конторе?

      – Нет. – Я умолчала о том, что на дверной ручке и выключателе остались мои отпечатки. – Слушай, зачем они разыграли это представление? Я имею в виду, со мной.

      – У меня только одна гипотеза: они считали, что им удастся перетянуть тебя на свою сторону. Ты выведаешь у меня, где деньги, и все расскажешь им. Правда, тут есть одна неувязка…

      – Какая?

      – Если бы Олег реально поделился со мной, куда он спрятал сумки, неужели я до сих пор не потратил бы все? Тем более после его смерти!

      – Ну, они могли считать, что ты решил выждать.

      – Для безопасности? Да, возможно. Но вообще наглость у них запредельная!

      – Что ты имеешь в виду?

      – Что они захотели перевербовать тебя на свою сторону.

      – А-а-а. Да, глупо…

      Я вспомнила, какая радость меня охватила, когда отец Антона спросил: «Дочка, на ночь-то останешься?» Я сидела возле мерзких упырей, и в их гнусных рожах мне мерещились дивные лики. Мне так нравилось быть среди них… В семье, где взрослые были по-настоящему взрослыми, и ни за кем не требовалось