Бывший. Игра на поражение. Лина Коваль

я помню, ты рассказывал.

      Соболев потирает затылок ладонью и зажмуривает глаза, по всей видимости, от перенапряжения.

      – Как здоровье у супруги? – узнаю.

      – Вполне, вполне, – кивает.

      Может, кажется мне, но вроде грустнеет. Во всяком случае, лезть в душу не собираюсь. Своих проблем хватает.

      – Решил вернуться? – спрашивает Богдан, когда приносят кофе.

      – Можно и так сказать.

      – Надолго?

      Трудно вздыхаю.

      – Посмотрим. Что ты знаешь о Прохорове?

      Взгляд Соболева становится по-бизнесовому цепким и внимательным.

      – Твою мать. Это ты тот иностранец, который решил ввязаться в их сделку с Умаровым?

      – Надеюсь. Так… есть информация?

      Соболев резко поднимается и отходит к окну. Разместив руки в карманы брюк, смотрит на свои владения.

      – Я знаю о нём немало, но главное для тебя, Адриан, – поворачивается, приподнимает брови. – При всём уважении…

      Киваю.

      – Не ввязывайся в это.

      Опускаю взгляд на кружку с блюдцем. Горячий кофе обжигает горло, но я упрямо выпиваю весь.

      – Поздно, – пожимаю плечами равнодушно. – Но спасибо за совет, друг.

      – Это не совет… друг. Это конкретное предостережение.

      – Я понял, – киваю. – Спасибо за кофе.

      Поднимаюсь и захватываю пальто.

      – На прошлой неделе, – произносит Соболев, всё ещё сканируя вид из окна. – Краем уха слышал, что Прошка наводил справки о нашей общей знакомой с микрофоном в руках, – многозначительно разводит руками. – Сейчас понимаю, что к чему.

      – Об этом тоже в курсе, – зубы сжимаются до противного скрежета.

      Что в головах этих людей?

      Женщин и детей трогают только отморозки и уроды. Придётся держать журналистку рядом с собой всё это время.

      Прощаясь, на секунду зависаю. На раздумья времени практически не остаётся, поэтому спрашиваю:

      – Давно она в отношениях?

      Соболев усмехается.

      – Я не в курсе, – пожимает мне руку. – У нас с Яной… хмм… небольшой передел границ, поэтому с Верой видимся редко.

      – Ясно.

      Выхожу, не прощаясь и не оглядываясь. Обойдя лужи, стремительно заскакиваю в машину. Телефон разрывается от противной трели.

      – Почему я не могу до тебя дозвониться? – Голос Хлои взволнованный и взбешённый одновременно.

      – Что-то случилось? – уточняю.

      – Конечно, случилось. Стала бы я тебе звонить просто так, – фыркает.

      Усмехаюсь, потирая отросшую бороду. Надо бы побриться, совсем обленился в России. Слякоть навевает на меня тоску, хочется выпить чего покрепче и растопить камин. Надеюсь, вечером этим и займусь.

      – Где мои документы, а? – продолжает сердиться Хлоя.

      – Пф-ф… это разве ко мне вопрос?

      – В последний раз именно ты их брал. Ездил к нотариусу, кажется.

      – Было дело, – киваю, глядя перед собой.

      На заправке останавливается знакомый Опель. Поправив тесную юбку, девушка прижимает к груди сумку