Двоевластие. Роман о временах царя Михаила Федоровича. Андрей Зарин

который вел в поводу своего коня, князь с Антоном ехали сзади.

      Булочник провел их в переулок, ввел в свой дом, перешел чистый дворик и остановился подле бани.

      IX

      Случай с немцем и княжье слово

      Только в то время, полное суеверия и невежества, мог произойти подобный случай, и был бы похож он на анекдот, если бы Олеарий не засвидетельствовал его в своих записках.

      После разграбления рапаты Федьки Беспалого ошалевшие пьяницы гуляли еще с добрую неделю, все увеличивая тот угар, который закружил им беспутные головы.

      Выгнанный приказный, Онуфрий Буковинов, облыжно именовавший себя дьяком, пристал к двум посадским и с ними крутился по Москве, напиваясь, сквернословя, играя в зернь и распевая срамные песни, за что посадские усердно поили его. На шестой день, бродя из одной тайной корчмы в другую, шли они, сцепясь руками, вдоль Москва-реки, и дьяк сказал им коснеющим языком:

      – Согрешил окаянный! Согрешил! Нет мне спасения, напился я, словно свинья непотребная. Да!

      – Ишь разобрало! – засмеялся один из посадских. – Пил, пил, а теперь на-ко!

      – А что сам поутру говорил, – сказал другой с укором, – не пьяницы мы, если спать ложимся и немного шумим.

      – Брехал! – с отчаяньем ответил дьяк и вдруг принял позу оратора, остановился, вытянул руку и покачиваясь заговорил: – И кроткий, упившись, согрешает, даже если спать ляжет! Кроткий пьяница, аки болван, аки мертвец валяется, многажды осквернившись и обмочившись, смердит. И тако кроткий пьяница в святый праздник лежит, не могий двигнуться, аки мертв, расслабив свое тело, мокр, налився, аки мех до горла! Свинья непотребная иде мимо…

      Тут он потерял равновесие и с плачем повалился на землю.

      Посадские с хохотом стали поднимать дьяка, а он бормотал:

      – Аки болван, аки мертвец… вот!

      – Вставай, пес скомороший! – кричали посадские. – Ишь, вечер близко!.. Когда еще до Ермилихи доберемся!.. А, ну тя!

      Но едва они бросили дьяка, как тот поднялся и торопливо поплелся за ними. Поднявшийся ветер еще сильнее качал его, и хлопнулся бы он на землю, если бы не успел зацепиться за рукав посадского.

      Тут они пошли и сами не помнят, как завернули в Немецкую слободу.

      И вдруг дьяк потянул к себе посадских, задрожал, как осиновый лист, и, совсем трезвым голосом зашептал, щелкая зубами от страха:

      – Гляньте, милостивцы, к немчину в оконце! С нами крестная сила!

      Посадские глянули, и хмель разом выскочил из их голов.

      – Наше место свято! – пролепетали они, осторожно приближаясь к окошку.

      А там, не подозревая опасности, немец Эдуард Штрассе играл на скрипке, вздыхая по Амалии, дочери булочника, и думая, что, как вылечит он булочника от мозолей, так и Амалия его станет.

      – Видишь, мертвец-то! – прошептал дьяк, трясясь от страха и выглядывая из-за плеч посадских.

      – С нами крестная сила! – ответили, крестясь, посадские.

      А скелет от ветра, что дул в щели домика и дверь, тихо шевелил своими длинными руками; оплывшая светильня мигала, и от ее колеблющегося света голова скелета, казалось, покачивалась в такт