Провокатор. Борис Селеннов

он забрёл в совершенно незнакомый район города. Из открытых окон кабака, мимо которого он проходил, неслись пьяные голоса и звон посуды.

      Вдруг прямо перед Зубовым из с треском распахнувшейся дверцы на тротуар вывалился клубок человеческих тел. Замелькали звериные, оскаленные лица, кулаки. Крики, рычание, хрипы. Выскочивший из дверей следом кабатчик перекрыл всё трелью полицейского свистка. Из тёмной глубины улицы отозвался другой. Хрипящий, перекатывающийся клубок распался. Трое – один, припадая на левую ногу, – бросились в разные стороны. Четвёртый остался лежать в луже крови.

      У дверей трактира возник полицейский чин:

      – Что тут у тебя опять?

      Трактирщик запричитал:

      – Лёшка Косов опять безобразил. Водки требовал!

      Полицейский подозрительно посмотрел на лежащего в крови.

      – Не кончили его?

      Тот застонал, заскрипел зубами.

      – Оклемается, – махнул рукой трактирщик.

      – Его в больницу бы надо, – не выдержал Зубов.

      – Да кто примет его такого?

      Полицейский молча обдумывал ситуацию.

      – Его домой надо отволочь, – решил трактирщик, – он же вон через улицу обитает в «колидорах». На прошлой неделе его туда отгружали… Ну-ка, ребята, – он обернулся к вышедшим из кабака любопытным, – взялись дружно. Я отблагодарю.

      Трое подошли к лежащему.

      – А ты чего стоишь? – трактирщик обернулся к Зубову. – Помогай.

      Сергей подошёл ближе.

      – За руки, за ноги взяли!

      Вчетвером подняли тяжёлое тело.

      – А куда нести-то?

      – Я знаю, – отозвался передний.

      Процессия двинулась через улицу. Трактирщик распахнул дверь:

      – Чайку не зайдёте испить?

      Полицейский чин, чуть подумав, тяжело перешагнул через порог.

      «Колидорами» на языке местных называлось длинное двухэтажное кирпичное здание, которое населяли фабричные. Каждая семья занимала комнату, которые – одна за другой – тянулись на каждом этаже по обе стороны коридора во всю длину здания. Скученность, грязь, вонь.

      Четверо тащили тяжёлое тело по коридору, а вокруг в полутьме с единственной тусклой лампочкой у входа сновали полулюди-полутени, не обращая никакого внимания на неожиданную процессию. Из-за каждой двери доносились то разухабистая под гармошку песня, то ругань, то женские визги, то плач ребёнка. «Колидоры» жили своей будничной жизнью.

      Наконец передний остановился и застучал в дверь:

      – Открывай, Машка, хозяина принесли!

      В распахнувшейся двери показалось бледное испуганное лицо измождённой женщины, которая, крестясь, отступила в сторону. Тело внесли, опустили на пол:

      – Принимай!

      Носильщики расступились. Женщина шагнула вперёд. Но тут лежащий вдруг открыл глаза, приподнялся, протянул к ней руку и, булькая кровью во рту, зарычал:

      – Убью!

      Женщина в ужасе отшатнулась. Мальчишка лет пятнадцати-шестнадцати заслонил её собой:

      – Только тронь!

      Лежавший