Долгое дело. Станислав Родионов

из отдела бижутерии, такая же яркая, как и ее синтетические броши и кулоны, пролетела узкий коридорчик и заговорила стремительно и туманно:

      – Вера Михайловна, концерт по заявкам. Будете?

      Лишь после третьего вопроса прояснилось, что корреспондент радио собирает пожелания для концерта по заявкам работников торговли.

      – Заказывайте для себя, – отмахнулась Вера Михайловна.

      – Вы старейший работник, у нас одна эстрада, закажите классику.

      У них одна эстрада… Был у Веры Михайловны заветный романс, который почти не исполнялся и который бередил в ней то, что должно лежать в душе тихо и нетронуто до конца жизни. Закажешь, да ведь могут высмеять.

      – Я старинные романсы люблю.

      – Ха, любой.

      – Тогда вот этот… «Не уезжай ты, мой голубчик».

      – Не уезжай ты, мой… кто?

      – Голубчик.

      Людочка молча блестела модными очками и чешскими бусами. Видимо, хотела переспросить. А может быть, рассмеяться.

      – Я запишу, – сказала она, доставая блокнотик из синего фирменного халата.

      – Чего ж тут записывать…

      Несусветные названия эстрадных ансамблей, невероятные названия дисков, непроизносимые названия заграничных мелодий и песен она, наверное, запоминала без блокнота. А вот слова романса не могла. Ведь так просто и хорошо: не уезжай ты, мой голубчик. Может быть, и передадут.

      Вера Михайловна как-то необязательно поднялась и подошла к двум покупателям, – у прилавка остановились парень и девушка. Нет, не покупатели. Молодые, веселые, беззаботные… Прельстил, как сорок, яркий блеск.

      – Скажите, пожалуйста, у меня галлюцинации, или этот перстень действительно стоит двенадцать тысяч? – с вежливой иронией спросил парень.

      – У вас не галлюцинация, – улыбнулась Вера Михайловна.

      – Я подарю его тебе, – сказал он девушке.

      – Когда? – радостно удивилась она.

      – Когда стану знаменитым.

      – А когда ты станешь знаменитым?

      – Так скоро, что этот перстень еще не успеют купить.

      – Стоит ли из-за камня становиться знаменитым? – улыбнулась Вера Михайловна.

      Что в нем? Блеск? Так у Людочки чешское стекло блестит ярче. Крепость? Зачем же она перстню – чай, не кувалда. Редкость? Да мало ли что редко на земле. Вот любовь душевная реже алмазов встречается…

      У прилавка остановилась видная женщина в светлом плаще и широкой бордовой шляпе. Вера Михайловна уже как-то видела ее здесь, у бриллиантов.

      – Покажите мне, пожалуйста, этот перстень.

      Голос крепкий, густой, повелительный. Наверное, жена дипломата или полярника. Духи недешевые, редкие. И перстень смотрит тот, двенадцатитысячный. Покупательница…

      Дама примерила его, полюбовалась игрой света на его гранях и неуверенно вернула, о чем-то раздумывая. Видимо, решалась. Конечно, таких денег в кармане с собой не носят.

      – До завтра его, надеюсь, не купят? – спросила она с легкой,