Кондрат Булавин. Дмитрий Петров-Бирюк

моря – восстанавливал и усиливал Азов, возводил неприступные укрепления в Таганьем роге, Троицком и других прибрежных местах.

      На воронежских верфях строился русский флот. Усиленно комплектовались матросские команды. Мощные корабли один за другим по Дону-реке отправлялись на охрану отвоеванного морского берега.

      Из Москвы и других городов России в Азов и Таганий рог огромными толпами шли работные люди с лопатами, пилами, топорами. Работа по строительству крепостей велась кипучая, большая. Царь Петр прислал в распоряжение азовского губернатора целый отряд инженерных офицеров, обученных по новейшим фортификационным наукам.

      Шли на побережье Азовского моря и солдатские полки. Петр знал, что турки не так легко уступят Азов, что они еще попробуют его снова отнять. Поэтому оборону на азовском побережье надо было иметь крепкую, надежную.

      Делами по укреплению азовского побережья Петр занимался сам, никому не передоверяя. Теперь он решил поехать в Азов.

      Еще задолго до своей поездки он надумал побывать в Черкасске-городке и потолковать с донскими старшинами. А поговорить с ними надо было о делах немалых.

      Спаянные товарищеской железной дисциплиной, казачьи отряды представляли собой грозную силу. Хотя они большей частью бежали на вольный Дон из внутренних русских уездов от крепостного гнета, жили своими особыми, вольными порядками вдали от родных мест, не раз поднимались на борьбу за свои права, за волю крестьянскую против крепостников, – казаки были верными сынами русского народа, горячо любили родину и были страстно преданы ей всем своим горячим, неугомонным сердцем.

      Казаки на южной окраине Русского государства всегда были зоркими, надежными стражами. Немало турецких, крымских, калмыцких и ногайских голов устлало далекую степь. Казачья сабля живо настигала врага, вздумавшего посягнуть на русскую землю.

      Петр отлично все это понимал.

      На следующий день после пира у атамана Максимова царь встал рано. Он вышел на крыльцо в нижней полотняной рубахе, с засученными рукавами. У дома стояла стража. Тотчас же появился дежурный офицер. Позевывая, царь стал смотреть вдоль улицы.

      Розоватый от восходящего солнца легкий туман окутывал просыпающийся городок. На влажных листьях сирени и акаций ярко сверкали капли утренней росы. В чистом, словно умытом, нарядном небе кувыркались голосистые жаворонки.

      Кое-где из труб куреней поднимались густые столбы дыма: казачки уже готовили раннюю снедь.

      Из дверей выскочил босой, взлохмаченный и заспанный атаман Максимов.

      – Царь-батюшка, – встревоженно сказал он, – да что же это ты, милостивец, так ранехонько-то встал, а?.. Вишь, бабы еще и коров-то не доили.

      – Не люблю в постели нежиться, – мотнул головой Петр. – Дело надобно делать… Принеси-ка мне, Лунька, ведро студеной воды да окати-ка меня… А то что-то голова с похмелья трещит…

      – А ты, милостивец, хлебни фряжского винца, – хихикнул Лукьян. – До разу все пройдет… Принесть ковш, а?..

      – Споить опять хочешь? – строго посмотрел на атамана Петр. – Погуляли – хватит!.. Сказал