Черный квадрат. Супрематизм. Мир как беспредметность. Казимир Малевич

коров и закатиков: будут все те же коровки и те же закатики. Только в гораздо худшем виде.

      А ведь от количества написанных коров определяется гениальность художника.

* * *

      Художник может быть творцом тогда, когда формы его картин не имеют ничего общего с натурой.

      А искусство – это умение создать конструкцию, вытекающую не из взаимоотношений форм и цвета и не на основании эстетического вкуса красивости композиции построения, а на основании веса, скорости и направления движения.

      Нужно дать формам жизнь и право на индивидуальное существование.

* * *

      Природа есть живая картина, и можно ею любоваться. Мы живое сердце природы. Мы самая ценная конструкция этой гигантской живой картины.

      Мы ее живой мозг, который увеличивает ее жизнь.

      Повторить ее есть воровство, и повторяющий ее есть ворующий; ничтожество, которое не может дать, а любит взять и выдать за свое (фальсификаты).

* * *

      На художнике лежит обет быть свободным творцом, но не свободным грабителем.

      Художнику дан дар для того, чтобы дать в жизнь свою долю творчества и увеличить бег гибкой жизни.

      Только в абсолютном творчестве он обретет право свое.

* * *

      А это возможно тогда, когда мы лишим все наши мысли мещанской мысли – сюжета – и приучим сознание видеть в природе все не как реальные вещи и формы, а как материал, из массы которого надо делать формы, ничего не имеющие общего с натурой.

* * *

      Тогда исчезнет привычка видеть в картинах мадонн и венер с заигрывающим, ожиревшим амуром.

* * *

      Самоценное в живописном творчестве есть цвет и фактура – это живописная сущность, но эта сущность всегда убивалась сюжетом.

      И если бы мастера Возрождения отыскали живописную плоскость, то она была бы гораздо выше, ценнее любой Мадонны и Джиоконды.

      А всякий высеченный пяти-, шестиугольник был бы большим произведением скульптуры, нежели Милосская или Давид.

* * *

      Принцип дикаря есть задача создать искусство в сторону повторения реальных форм натуры.

      Собираясь передать жизнь формы – передавали в картине мертвое.

      Живое превратилось в неподвижное, мертвое состояние.

      Все бралось живое, трепещущее и прикреплялось к холсту, как прикрепляются насекомые в коллекции.

* * *

      Но то было время вавилонского столпотворения в понятиях искусства.

      Нужно было творить – повторяли, нужно было лишить формы смысла и содержания – обогатили их этим грузом.

      Груз надо свалить, а его привязали на шею творческой воли.

      Искусство живописи, слова, скульптуры было каким-то верблюдом, навьюченным разным хламом одалиск, саломеями, принцами и принцессами.

      Живопись была галстуком на крахмальной рубашке джентльмена и розовым корсетом, стягивающим живот.

      Живопись была эстетической стороной вещи.

      Но она не была никогда самособойна, самодельна.

* * *

      Художники были чиновниками, ведущими опись имущества натуры, любителями коллекций зоологии, ботаники, археологии.

      Ближе к нам молодежь