Игра Бродяг. Литтмегалина

нам нельзя никого убивать, это ты пытаешься мне объяснить? – поразилась Наёмница.

      На лице Вогта отразилась борьба противоречий.

      – Отвечай, – жестко приказала Наёмница.

      Вогт медленно, неохотно кивнул.

      – Говори!

      – Не в такой формулировке. Мы в обители никогда не произносим это слово.

      – Чего? Мы не в твоей сраной обители! – отрезала Наёмница. – Да и нет ее больше, вашей обители. Монашки помёрли, служба закончена.

      Вогт нахмурился.

      – И что за это слово такое? А, – догадалась Наёмница. – «Умереть». Вы не произносите слово «умереть».

      – В слове «умереть» нет ничего ужасного. Это естественное завершение жизни. Никто не способен жить вечно. Да и едва ли кто-то хотел бы.

      – Ну, значит тогда «убить».

      – А вот это неестественное завершение жизни, – ответил Вогт, ежась как от холода. – То, чего вообще не должно происходить.

      – Животные тоже убивают.

      – Ради выживания, по необходимости. Люди делают это по-другому. Со злостью.

      – Скажи – «нам нельзя убивать», – потребовала Наёмница. Кровь уже текла не так активно, но противно стекала по губам. Ощущать вкус жирных соленых капель было омерзительно.

      Вогт молчал. Наёмница ввинчивалась в него взглядом до тех пор, пока он не сорвался:

      – Я не могу! Да, теперь… теперь я нахожусь в другом месте. Но все еще не могу заставить себя.

      – Какой вообще смысл запрещать слово? – разозлилась Наёмница.

      – Потому что невозможность и неприятие слова порождают невозможность и неприятие действия.

      – Да как же оно невозможно? – усомнилась Наёмница. – Еще как возможно. Вот возьму и сверну тебе шею. Молча.

      – Если у тебя нет слова, чтобы обозначить действие, ты не сможешь даже задуматься о подобном поступке.

      – Бредни это все, – отмахнулась Наёмница. – Это просто слово, и все. Ну, говори!

      – Сказав слово, я обрету возможность совершить поступок.

      – Ну, я не думаю, что ты немедленно ринешься рубить всех подряд. И потом, завтра мы сами будем мертвые и холодные.

      – Хорошо, – сказал Вогт и замолчал.

      – Ну-ну-ну, – поторопила Наёмница.

      Он молчал.

      – Давай, попытайся. Это совсем просто: «Нам нельзя никого убивать!»

      – Нам… нельзя… никого… убивать, – неуверенно повторил Вогтоус, и зрачки у него стали огромными, как луны.

      – Хорошо, – похвалила Наёмница, едва уловимо улыбаясь. – Но что все-таки произойдет, если мы…

      Вогт побледнел.

      – …нарушим это правило? – невинным тоном закончила Наёмница.

      – Я… я не знаю, – пробормотал Вогт. – Однако абсолютно уверен: что-то по-настоящему ужасное, – затем он встряхнулся, улыбнулся и принял прежний беззаботный вид. – Какая разница. Мы в любом случае не станем этого делать.

      – Но… – еще раз попыталась Наёмница.

      Вогт не слушал ее, старательно дергая заведенными за спину руками.

      – Когда они