Пагубная любовь. Вадим Иновенков

неудовлетворение от гостя. Её лицо, в целом, истончало мнимое недовольство, – во всяком случае так казалось Рудалёву. Она не пошевелилась, пока в комнату не вошёл Павел Николаевич.

      – Сейчас принесут чаю, ну а мы пока можем продолжить и тут, – садясь рядом со старухой, сказал, потирая рукава, профессор. – Ну а ты, Глафира, что будешь?

      – Павлуша, ты не говорил, что у нас будут гости, – едва слышно прошептала она, – мог бы и предупредить.

      – А я не сказал? – удивлённо проговорил Павел Николаевич с детской наивностью. – Ну, будет! Значит сейчас скажу, Глаша. Это мой студент из университета, очень хороший и способный ученик – Валентин. А это, Валентин, моя жена – Глафира Ивановна.

      Профессор познакомил их, хотя они оба не стремились к этому. Рудалёв с первой секунды почувствовал какую-то неприязнь, воцарившуюся в воздухе; всяческое удовольствие, исходящее прежде, мигом обрушилось в нём, и он снова стал в своём обычном состоянии – пресным и подбитым.

      – Так! – воскликнул Павел Николаевич, потирая руки. – Ты что-то будешь, дорогая? – переспросил Павел Николаевич у своей жены.

      – Да, – кладя ему руку на плечо, кисло ответила она, – мне чаю с птичьими конфетками.

      – Чай заваривается и скоро будет, а конфетки… Это у нас и тут есть, сейчас достану из сервиза, – произнёс он и достал из прозрачного навесного шкафа две тарелки с конфетами, на которых были изображены купающиеся лебеди. – Желаете? – спросил профессор у Рудалёва, маня его тарелкой со сладостями.

      – Нет, спасибо. Обойдусь одним питьём.

      – Как пожелаете, Валентин, – садясь на место и откусывая конфетку, проговорил он. – Но вы знайте, что всё же без сахара никак нельзя человеку, особенно в нашей профессии. Без глюкозы, сами понимаете – совсем плохо мозгу будет. Без метаболизма с участием гликогена невозможна деятельность нервных клеток; их постепенное истощение и затронутая вами регенерация – это тоже процесс отчасти наличия или не наличия глюкозы в клетках мозга. И прежде всего – в астроцитах…

      – Ой-ой, Павлуша, – заверещала старуха, – давай только без этих астров и цитов, умоляю!

      По всей видимости Глафира была из той категории жён, которая так накормилась кредом своих мужей, что не могла их переваривать, не в силах обуздать всю мощь научной дисциплины. Она даже перестала жевать свои любимые конфеты и инстинктивно замахала рукой, словно с ней случился приступ.

      Павел Николаевич покорно повиновался и отошёл от темы, ища взглядом на что же отвлечь внимание. Его слабовидящие глаза разглядели по памяти портрет, который расположился над кухонной стойкой. На нём были запечатлены в поры своей молодости два элегантных молодожёна.

      – А, Глаша, а помнишь нашу свадебку-то?

      – Да-да, – отозвалась она, больше увлекаясь раскрытием пачки конфет, нежели обращая внимания на то, что говорил муж.

      – А вот какое чудесное время было. Помню, тогда мы справили свадебку в