Дражайший плут. Элизабет Хойт

Феба Баттен, сестра леди Геры, с которой вы уже знакомы, и, разумеется, герцога Уэйкфилда, – журчал голос леди Кэр, а Эву словно в сердце ударили.

      – Очень рада с вами познакомиться, – сказала леди Феба, поворачиваясь к хорошенькой миниатюрной женщине с приветливым лицом. – Надеюсь, вы не обидитесь, если я останусь сидеть: боюсь, в незнакомой комнате обязательно споткнусь и упаду.

      – Прошу вас, миледи, не беспокойтесь на этот счет. Если…

      Ее слова потонули в шуме, источник которого был где-то в дверях. В гостиную впорхнула дама в платье чудесного персикового цвета, с кудрявыми волосами, живо рассыпанными по плечам, и ребенком на руках.

      Новая гостья воскликнула, явно запыхавшись:

      – Ах ты, боже мой! Простите, что опоздала.

      Герцогиня Уэйкфилд едва не завопила:

      – Марго, неужели это малышка София?

      «Это леди Маргарет Сент-Джон», – подсказала Эве запись в ее мысленном досье.

      Дама мило покраснела.

      – Да. Надеюсь, никто не станет возражать, что я принесла ее сюда?

      Судя по всеобщей суматохе, которая поднялась, когда дамы бросились к леди Маргарет с малышкой, возражать никто не собирался. Вокруг них столпились все за исключением Эвы и леди Фебы.

      Повернувшись к гостье, Эва тихо спросила:

      – Не возражаете, если я подсяду к вам? Похоже, мне не стоило сегодня выходить на этих каблуках.

      – Конечно, прошу вас. – Феба похлопала по сиденью рядом с собой, которое только что покинула мисс Ройл.

      На другом конце комнаты графиня Кэр быстро обернулась и бросила на нее пристальный взгляд, но Эва сделала вид, что не заметила, и прощебетала садясь:

      – Благодарю вас. Тщеславие меня погубит. Я купила эти туфли только на прошлой неделе, для выхода в театр.

      Феба повернулась к ней лицом.

      – Куда именно?

      – Давали «Гамлета» в «Ковент-Гардене». – Эва покачала головой. – Актер был староват – да еще с брюшком, – но вот голос у него зато волшебный.

      – Голос – это все, что я способна воспринимать, – со вздохом сказала Феба. – Мне нравятся голоса, способные передавать оттенки чувств, а не просто громкие.

      – Да, и мне тоже! Вы слышали Горация Пимсли?

      – О да! – воскликнула Феба. – Из него получился прекрасный Макбет – по крайней мере что касается голоса. Мне, правда, не очень нравятся трагедии, но вот голос его я могла бы слушать целый вечер.

      Беседа доставляла ей истинное удовольствие, но ведь она здесь с определенной целью.

      – Возможно, миледи, вам было бы интересно…

      Несколько дам, столпившихся вокруг молодой матери с ребенком, громко рассмеялись, и голос Эвы потонул в этом гвалте. Феба наклонилась к ней поближе.

      – Вы не могли бы описать, как выглядит малышка София?

      – Трудно сказать: отсюда плохо видно. – Пожала плечами Эва. – Кроме того, их окружает целая толпа. Все, что я вижу, – это пушок, который выбивается из-под чепчика. Кажется, у нее светло-каштановые