Дражайший плут. Элизабет Хойт

вам известно, сколько мне лет?

      Он сухо ответил:

      – Разумеется, двадцать один год.

      Она кивнула.

      – То есть я давно уже не дитя.

      – Если вы…

      – Послушайте, капитан, я ведь ни разу не спросила, сколько лет вам.

      – Вы пытаетесь сменить тему! – воскликнул он. – Миледи!

      – Ну да, так и есть. – Она обворожительно улыбнулась, как всегда, не стесняясь в проявлении чувств. Неужели она решила, что он чертов евнух? – Удивительно, капитан, как вы догадались.

      Последовало недолгое молчание, потом он со вздохом сказал:

      – Мне тридцать три.

      Она немного подалась вперед.

      – Вы такой молодой!

      Тревельон против воли поморщился. Интересно, какой возраст она ему приписывала?

      – Я на двенадцать лет старше вас, миледи, – возразил он, мысленно обозвав себя занудой. – Кстати, ровесник вашего брата.

      Почему-то от этой мысли он помрачнел.

      – И все-таки мне казалось, что вы гораздо старше. – Она наморщила носик. – Максимус очень строгий, но по крайней мере смеется, хотя бы иногда: раз или два в год. А вот вы, капитан, вообще никогда не смеетесь, да и улыбаться вряд ли умеете. Я думала, вам лет пятьдесят, не меньше…

      Тревельон нахмурился.

      – Миледи…

      – Или даже пятьдесят пять!

      – Феба!

      Он осекся. Как он посмел назвать ее по имени? Надо же так потерять над собой контроль!

      А леди просто улыбнулась, как довольная кошечка, полакомившаяся сметаной.

      – Расскажите о своей семье и о вашем прошлом, Джеймс.

      Тревельон буквально окаменел и испытующе взглянул на нее.

      – Вовсе вы не думали, что мне пятьдесят пять.

      Она покачала головой, и эта чертова улыбка продолжала играть на ее сочных губах.

      – Нет.

      Тревельон отвернулся, изо всех сил стараясь сохранить благоразумие, не потерять честь. Она на двенадцать лет моложе его, а уж чище и невиннее и вовсе на добрую сотню, дочь и сестра герцога, свежа, весела, прекрасна. А у него два заряженных пистолета, больная нога и нечто очень возбужденное. Если бы она знала, убежала бы от него в ужасе.

      – Я из Корнуолла, миледи, – сказал Тревельон совершенно спокойно, полностью владея собой, без тени смущения. – Мой отец разводит лошадей, мать умерла. У меня есть сестра и племянница.

      – Мне очень жаль, – сказала она тихо, и милое личико опечалилось.

      – Благодарю. – Как хорошо, что можно выглянуть в окно, не опасаясь, что тебя сочтут трусом. – Полагаю, миледи, мы приехали.

      Она притворно вздохнула.

      – Вам повезло.

      Он послал ей укоризненный взгляд – хотя много ли от него толку, если она его не видела? – первым вышел из кареты и кивнул Риду и Хатуэю, потом помог выйти леди Фебе.

      Они стояли перед небольшим особняком. Квартал был вполне приличный, хоть и не самый фешенебельный. Опираясь на трость, он поднялся по ступенькам вместе с леди Фебой и постучал.

      Через минуту дверь открыл огромный негр, кожа которого под