Танцуй, пока не убьют. Павел Козлофф

детства угар.

      Помню как-то, как в утро туманное,

      Речь несвязную молвила ты,

      Что мы просто смешные и пьяные,

      Запоздавшие в осень цветы.

* * *

      Зое Бру

      Мой ангел, голубка моя,

      Тебя, будь то время иное

      Писал бы Кранах, сыновья,

      И Гойя, конечно же, Гойя.

      Тебя бы, упорствую я,

      С охотою пуще неволи,

      Воспели Жорж Занд и мужья,

      И опусы Сартра Жан Поля.

      И даже сквозь трель соловья

      В час сумерек поздней весною

      Мне слышится песня твоя,

      И имя волшебное Зоя.

* * *

      Где гуртом полчища вороньи

      С утра клевали требуху,

      Теперь там солнечные кони

      На кристаллическом снегу.

      И небеса, что цвета стали,

      Совсем светлы, как посмотреть.

      Мы жизнь без страха принимали,

      Чем страшно слово – умереть?

* * *

      Все в жизни надоело до́ черта,

      Но сам я делаюсь не свой,

      Когда услышу звуки Моцарта,

      Аллегро из Сороковой.

      И мне особо дорог Лермонтов,

      И мутный англичанин Байрон,

      За то, что были интровертами

      В своей поэзии печальной.

* * *

      Открой свои дороги, небо звездное,

      Рейс более стремителен, чем рейд.

      Нам редко выпадает ехать поездом,

      Все чаще самолетом через gate.

      Пора признать – мы птицы перелетные,

      Не с тем, чтобы попасть под теплый кров,

      Всегда в дороге – наша подноготная,

      А что дороже этой пары слов?

* * *

      Анне Бру

      Мы ехали, мы мчались через лес,

      Ни версты, ни секунды не считая,

      С особенным вниманием и без,

      Что жизнь такая хрупкая крутая.

      Поставь в гараж свой красный мерседес,

      И тихо Касту Диву напевая,

      Возьми бокал, налитый под обрез,

      Напитанного солнцами Токая.

      Под насыпью – ты помнишь те стихи?

      Лежит во рву и смотрит, как живая,

      Прощенная уже за все грехи,

      Красивая как ты и молодая.

      А ночь когда заступит за порог,

      И сон уже застит твои ресницы,

      Пускай тебе приснится Саша Блок,

      И Врубелевский Демон пусть приснится.

* * *

      Распутица – отнюдь не благодать,

      Подумалось мне вдруг перед обедом.

      Я должен с этой мыслью переспать,

      А уж потом кому-нибудь поведать.

      Красавица! Какие грудь и стать,

      Цветок открытых чакр и аюрведы.

      Блаженство этой дамой обладать,

      Назло весьма надменному соседу.

      Бессонница, Гомер. Гомер опять,

      И сорок восемь тысяч братьев следом.

      Пора уже, пора коней менять,

      Причислив поражения к победам.

* * *

      Снега забиты вьюгами в сугроб,

      На улице декабрь в последних числах,

      И звезды нам рисуют гороскоп,

      Исполненный особенного смысла.

      Не путай нас сомнением игривым,

      Не стопори