Танцуй, пока не убьют. Павел Козлофф

нагота и одиночество

      В преддверье рая или ада.

* * *

      Ни геометрией, ни алгеброй,

      Ни метафизикой явлений

      Не замудряйся, жизнь – преамбула

      На грани тьмы и светотени.

      Титан Атлант, семь дочерей его,

      По смерти превращённых в звёзды.

      Коль дан талант – заблаговременно

      Распорядись, пока не поздно.

      Но оттого, что слов плеядами

      Ночное небо воссияло,

      Из двух одно – упиться ядами

      Или воспеть начал начало.

* * *

      Лететь на юг у птиц задание,

      Построив клин семьею всей.

      Пора печали мироздания

      И остающихся гусей.

      Однако былью-небылицей,

      Перезимуем как-нибудь.

      Неперелетной местной птицей,

      Склонившей клюв себе на грудь

* * *

      Кто мысли все свои завуалировал?

      Кто высказался весь, как только мог?

      Ничтожный результат – победа Пиррова,

      А кто там был мудрей – рассудит Бог.

      И с праведностью Гриши Перельмана,

      С желаньем не участвовать в игре,

      С одной великой мыслью осиянной:

      Пуанкаре ты мой, Пуанкаре.

* * *

      Все эти встречи, проводы

      В крови большого города

      И генофонд старательный

      В нем общим знаменателем.

      А мы стоим, два гения,

      На разных точках зрения,

      Венера Боттичелли,

      И я – Давид, но в теле.

      О данных эмпирических

      Вопрос гипотетический.

      Мертва ночная тишь,

      И ты мне не звонишь.

* * *

      Иных уж нет, а те далече,

      Но все же как-нибудь под вечер,

      Я пронесусь Замоскворечьем

      В надежде, что кого-то встречу.

      Дособираю недоимки

      С Большой и Маленькой Ордынки.

      И Павелецкую заставу

      Я изменившейся застану.

      И вдруг замеченный прохожий,

      С другими неотрывно схожий,

      Напомнит мне кого-то тоже,

      Мелькнет в толпе и грусть умножит.

* * *

      Закатный час повеял свежестью,

      Неся с собою облегчение,

      Реанимируя меня,

      Чтоб впредь, покинув тело с нежностью

      Дух смело шел к преображению

      На роковом исходе дня.

      А ты, дитя, своим невежеством,

      Не истощай мое терпение.

      Черты наивности храня.

      В полудикарской лени нежиться,

      Соря плодами просвещения,

      Для человека западня.

* * *

      Один мазок великой кисти

      От заблуждений нас очистит.

      И все волнения отринет

      Сплетенье нот на клавесине.

      Все рождены – не все прозрели.

      Дни мерно шли и вечерели,

      А мы нередко вечеряли,

      Дивясь на лета биеннале.

      И был обманчиво небросок

      Закатный неба отголосок.

      Как будто на глоток до дна

      Плеснули красного вина.

* * *

      Вот пионер. Из гипса он.

      Разглядывай без риска.

      С