Золушка. Евгений Салиас де Турнемир

пальцев. А когда делает un cornet[179] из бумаги для чего-нибудь проданного, то я просто не могу смотреть. Я отворачиваюсь. Мне обидно и стыдно за нее. Она притворяется. Если не языком, то руками и пальцами лжет. Это как-то еще противнее.

      – Пальцами лжет?! – воскликнула Анна и начала смеяться.

      – А ты думаешь нельзя лгать руками!? – воскликнула Эльза горячо. – Нельзя? Так ты не понимаешь… Не видишь! А я вижу. Разве графиня Отвиль не лжет даже ногами?

      – Как ногами? – громко расхохоталась уже Анна, что бывало с ней крайне редко.

      – Да… Лжет ногами. Я видела ее раз в поле с сыновьями. Она рвала цветы, ходила и бегала как вот мы… как я… как мои подружки по школе. А когда она выходит из экипажа на станции или идет по улице в Териэле… то делает что-то ногами… Шагает иначе… И я знаю. Пойми, что я тебе говорю. Я знаю. Я чувствую… je donnerai ma boulle à couper[180], что она делает то же, что и старый паяц, когда он посылает публике свои воздушные поцелуи… Но тот хотя бы из благодарности. Parcequ’on le «brave!»[181] А для кого она выписывает своими ногами замысловатые кренделя? Ты знаешь, я постоянно вспоминаю, что говорил мне notre pauvre bonhomme[182]. Обожаю все его словечки. Помню, как он как-то выразился про молодого парижанина, который был у нас на ярмарке и все кривлялся и ломался. Отец сказал: Il ferait des manières même pour les puces de son lit[183].

      – Твой отец, – заявила Анна сурово, – обладал пороком самомнения. Он всех находил хуже себя, и глупее, и смешнее… До несчастья! Только после тюрьмы стал рассудительнее и менее заносчив.

      – И он был прав. Он мог всех презирать. Он один никогда не лгал, как лгут все. А я знаю людей, которым следовало бы давно быть в тюрьме… а они гуляют на свободе!

      – Они никого не убивали! – сухо заметила Анна, поняв намек.

      – Ils sont trop laches pour ça![184] – воскликнула Эльза. – И на убийство нужны решимость и смелость. Они умеют только хвастаться, бездельничать и тратить деньги, не ими заработанные.

      – Не смей мне этого говорить, – тихо и плаксиво произнесла Анна. – Это не твое дело.

      – Так не говорите мне про тюрьму, madame Caradol!..

      – К слову пришлось. Я не попрекаю.

      – Еще бы… За всю вашу жизнь вы не могли ни в чем попрекнуть отца.

      – А его пьянство… Побои…

      – Это не беда. Мало ли порядочных людей пьют. А пьяный не знает, что делает… По-моему лучше пить, чем лукавить и лгать… Лучше кого-то убить, чем солгать! – нервно вскрикнула Эльза.

      – Какую ты дичь порешь… – покачала головой Анна. – Довольно… С тобой ведь не сговоришь… Tu es toquée[185].

      – А вы не трогайте того, кто дороже мне всего этого глупого и подлого миpa!

      Глава 13

      В эту минуту Этьен, уже давно стоявший на пороге, не замеченный ни матерью, ни сестрой, вдруг вымолвил сурово:

      – Bon! Voila encore les femelles en route de se chamailler[186].

      Слова эти успокоили сразу обеих спорящих. Эльза улыбнулась и уже ласковым голосом позвала мальчугана:

      – Иди, mon gars[187], подскажи нам: что лучше

179

кулек (франц)

180

готова отдать что угодно (франц)

181

за наши крики ему «Храбрец!» (франц)

182

наш бедный папа (франц)

183

Этот стал бы выделываться даже перед блохой в своей постели (франц)

184

Они слишком убоги для этого! (франц)

185

Ты малахольная (франц)

186

Вот здóрово! Заодно еще и женщины сцепились (франц)

187

братишка (франц)