Одинокий. Злой. Мой. Татьяна Новикова

небесам, оно оказалось самым обычным, за ним никакого окна не было. И, лишь успокоившись насчет этого, заметила стоящую на тумбочке фотографию.

      На ней был запечатлен… Платон? Он стоял рядом с рыжеволосой женщиной, обнимая ее собственническим хозяйским жестом, словно утверждая на нее свое право. Уверенно и прямо смотрел в кадр, бросая вызов фотографу, а может, всему миру. Женщина же смотрела на Платона влюбленными глазами и, кажется, была действительно счастлива.

      На снимке еще не было седины, длинные темные волосы мужчины были убраны в хвост, а одета пара была несколько старомодно.

      Я невольно подняла взгляд на собственное отражение в зеркале. Зеленые глаза, которые раньше были цвета яблока, сейчас потухли и казались серыми. В грязных, забранных в хвост волосах природная рыжина особенно не проглядывала. Лишь кожа на лице выглядела свежей и отдохнувшей, здоровый румянец, никаких мешков под глазами.

      Все-таки матирующие чары мне всегда удавались безупречно. Я определенно молодец. Никто не заметит моего изъяна. Лишь я сама знаю о том, какое мое лицо на самом деле.

      Поставила снимок обратно на тумбочку и обвела комнату взглядом. Рядом с зеркалом стояло большое мягкое кресло, имелся шкаф в полстены.

      Может быть, это спальня хозяина замка?

      С другой стороны, больше никаких личных вещей. Хотя, опять же, пыли на поверхностях практически не было. Но, учитывая затворничество Платона и то, что, по его словам, я единственная обитательница замка, кроме него, можно было предположить, что тут какие-то чары для поддержания базовой чистоты.

      А когда рядом с кроватью обнаружилась дверь, ведущая в ванную – то мне уже было совершенно наплевать, чья это спальня.

      Жаль, полотенец или чего-то похожего нигде не нашлось, шкафы в комнате пустовали, поэтому сняла покрывало с кровати, чтобы потом вытереться им.

      Скинула с себя всё и залезла в изящное корыто. Несмотря на то, что оно выглядело как музейная реликвия, произведение искусства – сантехника самая что ни на есть современная. Вот только горячей воды не оказалось, да и банных принадлежностей тоже. Только кусок мыла в мыльнице, которым пришлось смывать себя грязь и усталость.

      Впрочем, у Нику приходилось довольствоваться и меньшим, поэтому я все равно радовалась возможности помыться.

      Пальцы прошлись по клейму, которым метил Альбеску свою собственность. Меж лопаток, оно не ощущалось, не болело – но я знала, что оно есть. И никогда не исчезнет.

      Закутавшись в красное покрывало, чистой, вышла из ванной.

      В дверях стоял Платон. Выглядел он уже чуть лучше, но все равно держался за косяк.

       Я остановилась, укутываясь сильнее, но мужчина, едва заметив меня, и сам отвернулся:

      – Лучше тебе выбрать другую комнату, – тихо попросил он.

      – Она твоя? – то, каким голосом была высказана «просьба», лишало даже возможности возмутиться.

      Хотя, по сути, он сам сказал: «Выбери любую».

      – С чего ты взяла?

      – Фото на тумбочке, – я кивнула в сторону зеркала.

      Платон