100 стихотворений. Борис Слуцкий

приземистом топчане,

      кончается молоденький комбат.

      На гимнастерке ордена горят.

      Он. Нарушает. Молчанье.

      Кричит!

            (Шепотом – как мертвые кричат.)

      Он требует, как офицер, как русский,

      как человек, чтоб в этот крайний час

      зеленый,

             рыжий,

                   ржавый

                         унтер прусский

      не помирал меж нас!

      Он гладит, гладит, гладит ордена,

      оглаживает,

                гладит гимнастерку

      и плачет,

             плачет,

                   плачет

                        горько,

      что эта просьба не соблюдена.

      А в двух шагах, в нетопленом углу,

      лежит подбитый унтер на полу.

      И санитар его, покорного,

      уносит прочь, в какой-то дальний зал,

      чтоб он

            своею смертью черной

      комбата светлой смерти

                         не смущал.

      И снова ниспадает тишина.

      И новобранца

                 наставляют воины:

      – Так вот оно,

                 какая

                     здесь

                         война!

      Тебе, видать,

                 не нравится

                          она —

      попробуй

             перевоевать

                       по-своему!

      Кёльнская яма

      Нас было семьдесят тысяч пленных

      в большом овраге с крутыми краями.

      Лежим,

            безмолвно и дерзновенно.

      Мрем с голодухи

                   в Кёльнской яме.

      Над краем оврага утоптана площадь —

      до самого края спускается криво.

      Раз в день

              на площадь

                       выводят лошадь,

      живую

           сталкивают с обрыва.

      Пока она свергается в яму,

      пока ее делим на доли

                        неравно,

      пока по конине молотим зубами, —

      о бюргеры Кельна,

                     да будет вам срамно!

      О граждане Кёльна, как же так?

      Вы, трезвые, честные, где же вы были,

      когда, зеленее, чем медный пятак,

      мы в Кёльнской яме

                      с голоду выли?

      Собрав свои последние силы,

      мы выскребли надпись на стенке отвесной,

      короткую надпись над нашей могилой —

      письмо

            солдату страны Советской.

      «Товарищ боец, остановись над нами,

      над нами, над нами, над белыми костями.

      Нас было семьдесят тысяч пленных,

      мы пали за родину в Кёльнской яме!»

      Когда в подлецы вербовать нас хотели,

      когда нам о хлебе кричали с оврага,

      когда патефоны о женщинах пели,

      партийцы шептали: «Ни шагу, ни шагу…»

      Читайте надпись над нашей могилой!

      Да будем достойны посмертной