Поймать балерину. Мария Зайцева

я ему как сестренка, родная, какое вознаграждение…

      Но я настойчиво вложила кольцо в его руку:

      – Возьми. Оно дорогое. Но продавай не здесь, лучше подальше. И там, где тебя не знают. Наверняка,  на нем кровь… Больше, к сожалению, ничего нет, милый…

      – Что с тобой случилось, Нена?.. – бормотал Пабло, обнимая меня и вздыхая, – послушай… Ну хватит… Я найду тебе богатого любовника…

      – Нет, Пабло. Меня ждет Новый Свет. И слава. Я уверена.

      – Ох, Нена… Ну ладно, – Пабло отстранил меня от себя, вытер с моих щек слезы, непонятно, когда выступившие, – конечно, у тебя все будет хорошо… Новый Свет, слава, деньги… А, если вдруг что-то пойдет не так, всегда знай, что твой старый добрый Пабло будет рад твоему возвращению… Давай помогу собраться… Как там называется корыто, на котором ты плывешь?

      Я благодарно вытерла слезы, длинно , с всхлипом, вздохнула и ответила:

      – «Титаник».

      Душные сны

      – Я знаю, что тебе надо… Свобода, безумие, убийства… – я приподнялась на локте и посмотрела на Даниэля, лежащего на спине и мирно пускающего кольца дыма в потолок, – во всем этом нет меня. Зачем я тебе? Отпусти.

      Даниэль не пошевелился даже, только угол рта дернулся, и сразу даже непонятно было, то ли презрительно, то ли зло.

      И то и другое для меня чревато, но… После двух недель нашей совместной, если ее можно так назвать, жизни, я научилась быть храброй.

      Или просто потеряла рассудок. Заразилась безумием от своего жестокого любовника.

      По крайней мере, сейчас мне не было страшно. И даже не особенно волнительно. В глубине души я знала ответ… Но… Попробовать стоило. Пытаться всегда стоит. Падать и затем опять упрямо подниматься, раз за разом повторяя неподдающуюся связку в танце, или сложный элемент.

      Я по опыту знала, что , при  упорном труде, ломаются самые крепкие стены и завоевываются самые неприступные замки.

      – Мне страшно здесь… Одной.

      – Ты не одна.

      Голос его, сухой и малоэмоциональный, звучал в темноте нашей спальни глухо. Как далекие раскаты грома. Еще не гроза. Но близко, так близко!

      – Одна.

      Я выдохнула, решаясь, и мягко провела ладонью по широкой груди, легко обрисовывая сухие мускулы, следы от ударов ножом… На плече – шрам от пули… Тело Даниэля, словно открытая книга, говорило за него. И , кстати, больше , чем он сам…

      – Этот дом – самое безопасное место в городе. Тебе нечего бояться здесь, бабочка… – он немного приподнялся на руках, устраиваясь полусидя  и наблюдая за моими пальцами, гладящими уже живот, напряженный и твердый.

      – Кроме тебя… – шепотом завершила я его фразу, и так горько стало, так тяжело, что захотелось плакать. Попытка не удалась.

      За две недели, что я жила в этом мрачном доме, выходить из него довелось всего несколько раз. По вечерам. В жуткие заведения, казино и бары, переполненные похожими на Даниэля мужчинами и непохожими на меня женщинами. Это было ужасное времяпрепровождение!

      Я чувствовала, что умираю постепенно, без воздуха и