Поцелуй смерти. Лорел Гамильтон

с вампиром, которого я хорошо знала, и работу с этой энергией сделала до того, как возникла экстремальная ситуация. Странно, что у меня получается так гладко работать с незнакомыми вампирами.

      Стоило мне это подумать, как энергия девушки затрепетала. Парапсихические способности – они как магия. Не веришь – ни хрена не выйдет.

      Отбросив сомнения, я продолжала держать огонек – помогать девушке его держать.

      Второй вампир приподнялся на локтях, попытался отползти – и ахнул, свалился обратно на кирпичи, скривившись от боли. Вдруг ему стало намного хуже.

      – Черт! – сказала я. – Пуля застряла в теле, сейчас он ее сместил.

      Пламя юной вампирши заволновалось вместе с моими эмоциями, как свеча на сильном ветру, почти погасло, а теперь еще и его огонек стало задувать «ветром».

      – Санитар! – заорала я.

      К нам рванул один с саквояжем, оставив своего напарника налаживать капельницу другому пострадавшему. Секунды, несколько секунд, минут – и приедут еще медики.

      Я схватила мальчишку за холодную руку, втолкнула в него силу.

      – Нет! – заорал он. – Нет, не буду я среди твоих рабов!

      Я так изумилась, что отпустила его.

      Он рухнул обратно на булыжники, откашливая кровь цвета черного сиропа. Медик замялся в нерешительности между этими двумя.

      – Девочка. Она уходит быстрее.

      Медик поверил мне на слово, склонился над ней и начал работать, подозвав одного из патрульных помогать. Я осталась с вампиром, мальчишкой. Ему было не больше семнадцати, когда он умер в первый раз.

      – Давай помогу.

      – Нет!

      Он закашлялся сильнее, и видно было, что это больно.

      Я вложила в него еще энергии, и он заорал:

      – НЕТ!

      Мне не удавалось сосредоточиться на них обоих, потому что мешали эмоции. Я старалась поддержать пламя в девушке, пока ставили капельницу, и в вены ей пошла какая-то жидкость, которая должна была помочь больше, чем моя сила. Я поднесла запястье к лицу мальчика.

      – Пей тогда, раз энергию брать не хочешь.

      – Тогда я буду привязан к Жан-Клоду.

      Полиция не очень разбирается, насколько глубоко я привязана к Жан-Клоду отношением «человек – слуга», поэтому я очень осторожно выбрала следующие слова:

      – Лучше умереть?

      – Да.

      Он снова закашлялся и завертелся от боли. Смит пытался его удержать.

      – Что так?

      Он попытался заговорить, но изо рта сочилась кровь, он еле слышно прохрипел:

      – Свобода… Мы не хотим принадлежать мастеру. Мы хотим быть свободными и не принадлежать другому совету. Они ушли – и не надо их возвращать.

      Искра девочки щелкнула, вставая на место – плазма поддержала в ней «жизнь». Я послала всю свою энергию в мальчишку. На этот раз пламя его полыхнуло так, что я едва не закрыла глаза, защищаясь от яркости, которая была только у меня в голове.

      – Нет. – Он перевернулся на бок, кровь изо рта потекла сильнее. – Я отказываюсь от медицинской или метафизической помощи.