Жена башмачника. Адриана Трижиани

хочешь посмотреть сад? – спросил Чиро. – Мы прогулялись бы. Ты можешь помолиться в саду.

      – Предпочитаю молиться в церкви.

      – Но Бог повсюду. Ты же слышала об этом на мессе?

      – Конечно, – улыбнулась она.

      – Нет, не слышала. Ты шепталась с Лилианой.

      – Ты не должен глазеть на нас.

      – Зато я не глазею на дона Грегорио.

      – А стоило бы.

      Поднявшись с подставки для колен, Кончетта села на скамью. Чиро сделал то же самое. Он посмотрел на изящные руки Кончетты. На запястье покачивался тонкий и гладкий золотой браслет.

      – Я не приглашала тебя садиться рядом, – прошептала она.

      – Ты права. Как невоспитанно с моей стороны. Могу ли я сесть рядом с тобой, Кончетта Матроччи?

      – Можешь, – ответила она.

      Они посидели в молчании. Чиро вдруг понял, что почти не дышал с тех пор, как Кончетта вошла в церковь. Он медленно выдохнул, затем вобрал в себя дивный запах ее кожи: сладкая ваниль и белые розы. Наконец он за что-то благодарил Бога – за то, что Кончетта была так близко.

      – Тебе нравится жить в монастыре? – спросила она робко.

      У Чиро упало сердце. Жалость – последнее, чего он хотел от этой девушки.

      – Это хорошая жизнь. Мы трудимся изо всех сил. У нас прекрасная комната. Дон Грегорио одалживает мне повозку, стоит мне только попросить.

      – Правда?

      – Конечно!

      – Везет тебе!

      – Я бы с удовольствием как-нибудь съездил в Клузоне.

      – У меня там тетя.

      – Да что ты! Я мог бы свозить тебя к ней.

      – Посмотрим, – улыбнулась она.

      «Посмотрим» Кончетты было лучше прямого «да» сотен местных девчонок. Чиро ликовал, но старался не подавать виду. Игнацио советовал сдерживаться и не показывать девушке, насколько она важна для тебя. Девушки, если верить Игги, предпочитают парней, которые их не любят. На взгляд Чиро, то была сущая бессмыслица, но он решил последовать совету Игги – возможно, так он и завоюет сердце Кончетты. Чиро повернулся к ней:

      – Я бы предпочел остаться, но обещал сестре Доменике, что до обеда выполню ее поручение.

      – Va bene. – Кончетта снова улыбнулась.

      – Ты очень красивая, – прошептал Чиро.

      Кончетта усмехнулась:

      – А ты очень грязный.

      – Буду куда чище, когда мы встретимся в следующий раз. А мы точно встретимся, обещаю.

      Чиро встал и вышел в проход, не забыв преклонить колени. Он в последний раз взглянул на Кончетту, склонив в знак прощания голову, – в точности как монахини учили вести себя с дамой. Кончетта кивнула и повернулась к золотой дарохранительнице – той самой, на полировку которой Чиро потратил большую часть дня. Чиро прямо-таки вылетел из церкви. Вечернее солнце уже стояло низко – пурпурный пион на бледно-голубом небе. Чиро бежал через площадь к монастырю, и мир вокруг него сиял ярчайшими красками. Он распахнул тяжелую дверь, схватил пакет, который сестра Доменика приготовила для синьора Лонгаретти, и помчался вверх по склону холма.

      Попадавшиеся навстречу