Его нельзя любить. Мария Высоцкая

фиг никому не нужны, и люди принимают их за слабость.

      Если ты добрый, доверчивый… То непременно слабый. Никчемный и даже жалкий.

      – За твое притворство. – Ян выкручивает руль, и мы съезжаем с дороги к заправке. – Я такой, какой есть, ни хуже, ни лучше. А ты строишь из себя…

      – По-твоему, нужно быть законченной дрянью? Такие понятия, как совесть, честность, сочувствие, для тебя совсем ничего не значат?

      – Сочувствие заканчивается там, где начинается личная выгода. С совестью и честностью та же история. Ты от меня не в восторге, – хмыкает, – но продолжаешь сидеть в этой тачке. Где же твоя честность? Хотя бы по отношению к самой себе? Правильно, сейчас тебе выгодно быть рядом. Быть здесь, потому что вернуться к своей бабке тебе тупо страшно. Ты не знаешь, что делать, и идешь у меня на поводу из личной выгоды. Так проще, когда кто-то что-то за тебя решает. Поэтому не надо строить из себя святую.

      – Я не святая и никогда ничего из себя не строила.

      – Согласен. Святые не бухают вискарь и не зажимаются с малознакомыми…

      – Я поняла! – взмахиваю руками. – Поняла. Куда мы едем?

      – Просто едем. Какая разница куда? Остановимся там, где понравится. Сейчас только заправимся.

      У меня, как назло, урчит в желудке, и Ян добавляет:

      – Ну и что-нибудь пожрем сами.

      Пока Гирш заправляет машину, я брожу вдоль коротких рядков супермаркета на заправке. Беру холодный чай в бутылке, снеки и сэндвич. Расплачиваюсь сама.

      Яна жду на улице, впиваясь зубами в теплую ветчину внутри треугольных кусочков тоста. Оказывается, я такая голодная, что готова слона проглотить.

      В машине между нами снова повисает молчание. Я обдумываю его слова. В чем-то он прав, конечно. Мне нужно что-то делать, как-то меняться, но в голове такая каша… Слишком много событий для одного дня.

      Я сбежала из дома, уехала черт знает куда с человеком, который меня ненавидит. Поступила, вероятно, очень глупо. Это же Ян, он может выкинуть все что угодно. Но моя злость на родных настолько сильная, что я готова существовать бок о бок с этим исчадием ада, лишь бы не возвращаться.

      Может быть, к концу этого путешествия я действительно пойму, чего по-настоящему хочу от жизни. Какой хочу видеть себя!

      Чтобы что-то изменить, нужно выйти из зоны комфорта, только проблема в том, что большинство в эту зону комфорта даже и не входили…

      – Подай воды, – просит Ян.

      Я тянусь рукой к заднему сиденью, ухватываясь за горлышко бутылки пальцами.

      – Держи, – протягиваю ему.

      Он кивает. Это, видимо, вместо спасибо.

      – Ты водить умеешь?

      – Нет. А что?

      – Глаза слипаются. Тогда тормозим и ночуем тут.

      Ян съезжает в какое-то поле и глушит мотор. Фары гаснут. Мне становится жутко. Мы одни черт-те где. Если он что-то задумает, меня никто не спасет. Я добровольно на это подписалась.

      Даже пошевелиться страшно. Я сижу, прилипнув к спинке кресла, и смотрю перед собой.

      Салон освещает лишь свет сенсорного экрана.

      – Ты чего притихла? – Гирш ухмыляется. – На