Его нельзя любить. Мария Высоцкая

е мозга.

      – Развлечься хочешь, эмоциональный труп? Идея одна есть, – возвращаюсь к Тимохе.

      – Какая?

      – Как в старые добрые, Азарин. Тебе надо остыть, а папочка знает, как выпустить пар.

      Азарин медлит. Тупит он сегодня не по-детски. Его Ариша, передергивает от одного только имени, кому угодно череп вскроет своими вечными нотациями.

      – Я на Воробьевых, – сдается мой унылый друг.

      – Полчаса, и я там.

      Отключаюсь. Лечу в левой полосе, иногда цепляя колесами встречку.

      Притормаживаю на перекрестке, в аккурат на красный.

      Пальцы сжимают руль. Откидываю башку на подголовник, прикрывая глаза.

      Кончаю своей новой знакомой в рот, намеренно удерживая ее пустую голову, чтобы не соскочила.

      – Глотай давай.

      Девочка слушается. Когда выпрямляется, облизывает свои перекачанные пельмени и поправляет волосы.

      – На троечку сойдет, – беру телефон, – номер свой диктуй.

      Она тараторит, не уточняя деталей. Уверен, что где-то глубоко, там, где еще присутствуют остатки мозга, она уже спланировала нашу свадьбу. Хотя, если она думает о большой и чистой после минета незнакомому чуваку, с наличием серой жидкости в ее маленькой голове я перегнул.

      Захожу в приложение банка. Проверяю номер. Привязан. Перекидываю пятерку деревянных и тянусь к ручке пассажирской двери. Открываю.

      – Дальше нам не по пути.

      – Что? – ее пухлые губы приоткрываются.

      Она напоминает мне сома. Медленная, губастая рыба.

      – Выметайся, говорю. Давай, шевели ляжками.

      Блондинка хлопает ресницами. Думает, что я прикалываюсь, что ли?

      – Я долго ждать буду?

      Судя по тому, как меняется ее выражение лица, – дошло.

      Блонди выскакивает из тачки и от души хлопает дверью. Посылает меня так далеко, вероятно не зная, что я туда уже сходил не один раз за свою жизнь.

      Когда машина срывается с места, показывает фак. Пальцы бы ей в задницу засунул, но не сегодня. Спешу.

      Газ в пол, и вот минут через пятнадцать я уже на Воробьевых.

      Тачку Азарина вижу сразу. Жму на тормоз, резко сбрасывая скорость. Задницу заносит. Я пролетаю в паре сантиметров от Тимохиного «спорта».

      Опускаю стекло. В нос сразу бьет запах жженой резины.

      – Больной.

      – Не ной, принцесса. Я торопился. Короче, схема такая… Ты долго там сидеть будешь? Прыгай, по пути все расскажу.

      – На моей поедем.

      – Не жалко? – смотрю на Азаринскую тачку. – Думаю, мы ее немного цепанем.

      Тим отмахивается и садится за руль.

      Вот такого Азарина я люблю. А то с появлением Громовой мой друг стал уж чересчур правильным. Проще говоря, скучным душнилой под стать своей девушке, которая его, между прочим, кинула.

      Эта шмакодявка ЕГО кинула, блин, и еще дышит.

      – Рассказывай.

      Тим тащится как улитка. Стрелка спидометра едва задевает сорок.

      – Хочу сделать Ладке подарок ко дню рождения.

      – Мачехе?

      – Ага. Батя же ей шоу-рум подогнал в своем ТЦ. Но ремонт там тухлый. Предлагаю подправить.

      – Каким образом? – в Тимохиных глазах загорается знакомый азарт.

      – Твоя малышка, – хлопаю по торпеде ладонью, – еще ни разу не каталась по ночному ТЦ, я уверен…

      ***

      – Да нормально. – Рассматриваю медсестру в коротком халате, ей бы еще чулки белые… – Жить буду. Точно перелом? – смотрю на свою руку.

      Азарин так резко дал по тормозам, что я чуть через лобовуху не вылетел.

      – Снимок будет готов с минуты на минуту, доктор придет, все расскажет.

      – Отлично, – прижимаюсь затылком к стене, сидя на кушетке. Хоть бы кровать нормальную подогнали, что ли?!

      По возне в коридоре понимаю, что батя уже нарисовался. Тимоха от меня через стенку, его отец минут на десять раньше моего подоспел. Стены здесь картонные, я прекрасно слышал, как он там орал.

      – Где…

      Батя открывает дверь. На лице извечный покерфейс. Сама деликатность и вежливость. Его бешенство выдает только пот на лбу и розоватые пятна на лице, которыми он пошел.

      Пожимаю плечами, чувствуя резкую боль в левом предплечье. Только бы ушиб, а таскаться со сломанной конечностью вообще нет желания.

      – Ты совсем охамел, Янис.

      – Случайность.

      – Оставьте нас одних, пожалуйста, – просит медсестру, и та сразу сваливает.

      – Номерок оставьте, девушка. Эй! – ору ей вслед.

      Отец только зло на меня косится.

      – Тебе девятнадцать лет, Ян, не пять, не десять, что за детские выходки? Ты кому хуже сделать хочешь? Если ты думаешь, что после этого я разведусь с Ладой и твоя мать вернется…

      – Заткнись