Его нельзя любить. Мария Высоцкая

дуры так стремаются.

      Улыбаюсь и сую руки в карманы. Перекатываюсь с пяток на мыски, отражая хищный взгляд старушки. Она быстрее дыру во мне прожжет, чем хоть немного смутит.

      – Здрасьте, баб Сим, – улыбаюсь шире. – Хороший дом, за сколько сдаете? Рублей за триста в сутки?

      Бабка прищуривается. Ника пялится на нас во все глаза.

      – На веранде спать будешь, лето. Не продует, – выносит вердикт хозяйка дома.

      – Без проблем. Тёма, шмотки мои занеси… Куда ему идти?

      – Я покажу, – лопочет Ника и быстрым шагом идет в сторону дома. Артём двигает сразу за ней.

      – Че, у вас винишко-то домашнее есть, баб Сим? Бухнем?

      – Ну и стервец.

      – Я вам не грубил, – снова осматриваюсь и вытаскиваю телефон. Жрать охота. Быстро прошариваю ближайшие геолокации с нормальными заведениями и разворачиваюсь к забору. Делаю шаг.

      – Куда собрался? – бабка все никак не уймется.

      – Вообще, это не ваше дело, но, так и быть, поделюсь. Я еще не обедал. Пойду задегустирую, чем у вас тут кормят.

      – Ян, Слава велел тебе никуда без Артёма не выходить, – пищит мачеха.

      – Ладушка, – смотрю на нее через плечо. – Мне похер. И на папулины распоряжения, и на твои попытки меня воспитывать.

      Бабка в это время с интересом за нами наблюдает, а когда ее дочка поджимает губы и затыкается, выдает:

      – Ладка, чего встала? Иди суп разогревай. Не видишь, барин кушать изволит?

      Мачеху тут же как ветром сдувает. Какая, блядь, послушная.

      – А вы с юморком, – смеюсь и снова разворачиваюсь к бабке лицом.

      Пожалуй, я действительно поем здесь. Становится все интересней.

      – Ну пошли.

      Шагаю следом за бабуленцией, продолжая осматриваться. На первом этаже мы попадаем сразу в кухню. Насколько понимаю, заходим в дом не с центрального входа.

      Небольшое помещение с повидавшей жизнь мебелью и запахами жрачки. Они тут что-то жарили и пекли.

      – Кроссовки сними, – снова бабка, – не дома.

      – Вообще-то, дома, – пожимаю плечами. – На ближайшие два месяца отец купил вас с потрохами, баб Сим, – добавляю тише, но так, чтобы она слышала. Расстояние между нами маленькое.

      Старушка бросает на меня раздраженный взгляд, но ничем не парирует.

      – Ника! – орет на весь дом так, что Ладка, помешивающая какую-то бурду в кастрюле на плите, вздрагивает.

      – Да, бабуль.

      Малинина прибегает на клич как собачка, единственное, тапки в зубах не принесла. У них тут все еще более запущенно, чем я предполагал. Она эту старуху как огня боится. Будто она и правда может ей что-то сделать.

      Ночью я приехал от Машки, сильно переборщив с текилой. Мы с ней трахались и бухали. Какого я поперся тогда к Нике в комнату, понятия не имею. Определенного ответа у меня нет. Хотя, когда в твоем доме живет деваха с шикарной задницей, было бы странно ее игнорировать.

      Мой дружок был абсолютно не против, чтобы я ее нагнул и трахнул в ту ночь. Факт.

      Глупость чуть не описалась от страха, и весь мой план полетел к чертям.