Книга Странных Новых Вещей. Мишель Фейбер

чтобы, возможно, никогда не увидеть света дня! Но мы будем вечно благодарить этого ювелира, наконец проснувшегося и совершившего сделку с „Эм-си-эй-рекордс“…»

      Брусничный маффин оказался необычайно вкусным, одно из лучших яств, которые Питер когда-либо пробовал. И как сладко было осознавать, что сам он не на враждебной территории.

      – Добро пожаловать в рай, пастор! – крикнул один из благодетелей, и все, кроме спящего азиата, засмеялись.

      Питер повернулся к ним и лучезарно улыбнулся:

      – Да уж, все выглядит лучше, чем несколько минут тому.

      – Вперед и вверх, отче! Это лозунг СШИК – в каком-то смысле.

      – Понятно, – сказал Питер, – и что, ребята, нравится вам здесь?

      Чернокожий, бросивший маффин, задумался, приняв вопрос всерьез.

      – Нормально, братан. Как и везде.

      – Погода клевая, – вставил словечко его спутник.

      – Он хочет сказать: хорошая теплая погода.

      – И это клево, приятель, я так и сказал.

      – Вы знаете, я еще не был снаружи, – сказал Питер.

      – О, непременно пойдите, – сказал тот, что начал разговор, словно предполагая, что Питер предпочитает провести все время на Оазисе, не выходя из квартиры. – Стоит посмотреть, пока не рассвело.

      Питер встал:

      – Хорошая идея. Где здесь… э-э… ближайший выход?

      Бармен вытянул длинный костлявый палец к пластиковому освещенному знаку, говорящему большими буквами «НАСЛАЖДАЙТЕСЬ!», а под ним уже меньшим шрифтом: «ПИТАЙТЕСЬ ОТВЕТСТВЕННО. ПОМНИТЕ, ЧТО ВОДА В БУТЫЛКАХ, ГАЗИРОВАННЫЕ НАПИТКИ, ПЕЧЕНЬЕ, КОНДИТЕРСКИЕ ИЗДЕЛИЯ И ВСЕ ПРОДУКТЫ С ЖЕЛТЫМИ НАКЛЕЙКАМИ НЕ ВКЛЮЧЕНЫ В БЕСПЛАТНОЕ ПИТАНИЕ И СТОИМОСТЬ ИХ БУДЕТ ВЫЧТЕНА ИЗ ЗАРПЛАТЫ».

      – Спасибо за подсказку, – сказал Питер, уходя, – и за еду!

      – Всего, братан.

      Последним, что Питер слышал, был голос Пэтси Клайн, на этот раз в дуэте, исполненном через много десятилетий после ее смерти благодаря чудесам современной техники.

      Питер вышел через раздвижную дверь на воздух Оазиса и, вопреки иррациональному опасению, не умер вмиг, затянутый безвоздушным круговоротом или скукожившись, точно шкварка на решетке гриля. Напротив, его окутал влажный, теплый ветерок, кружащийся аромат, похожий на пар, но горло от него не спирало. Он побрел в темноту, и путь его лежал во мраке, если не считать далеких фонарей. В пугающем пространстве аэропорта СШИК мало что было видно, акры и акры мокрого черного асфальта, но он же хотел выйти наружу, так что вот он идет, прогуливаясь по планете.

      Небо было черно, черный аквамарин. Аквамари-и-и-и-ин, как сказал бы Би-Джи. Виднелась лишь дюжина звезд, несколько меньше, чем он привык видеть, но каждая сверкала ярко, не мигая, окруженная зеленым ореолом. Луны не было вовсе.

      Дождь перестал, но воздух был словно пропитан водой. Если закрыть глаза, то казалось, что погружаешься в теплый бассейн. Воздух плескался у щек, щекотал уши, тек по губам и ладоням. Он проникал в одежду, дышал за воротник рубашки,