Поэзия на европейских языках в переводах Андрея Пустогарова. Сборник

пропитало глубоко.

      Всё норовит прервать на полуслове.

      Но есть Один, кто нежно и легко

      в своих руках паденье остановит.

      Herbst

      «Огнем багряным барбарис объят…»

      Огнем багряным барбарис объят,

      чуть дышат астры старые в саду.

      Кто в эти дни не сделался богат,

      тому с собой уже не быть в ладу.

      И кто глаза свои закрыть не хочет,

      чтоб перед ним из мрака не возник

      рой привидений, что восстанут к ночи,

      тот уже в прошлом нынче, как старик.

      И не придет никто, и завтра не настанет —

      его теперь обманет день любой.

      И сам Господь тогда, как камень, тянет

      его глубоко в бездну за собой.

      Jetzt reifen schon die roten Berberitzen

      Гость

      Кто это – гость? Порою гостем к вам

      входил я, как из времени другого.

      Ведь в каждом госте – древняя основа,

      он часть того, чего не знает сам.

      Приходит и уходит гость в свой срок.

      Но оказавшись хоть на миг под кровом,

      он в равновесие добра себя приводит снова,

      равно от незнакомого и от знакомого далек.

      Der Gast

      Единорог

      Вот поднял голову святой —

      молитва спала с головы, как шлем.

      И, хоть в него не верил он совсем,

      шел белый зверь к нему, и тих, и нем,

      как будто лань, глядящая с тоской.

      Как из слоновой кости, арки ног

      держали в чутком равновесье тело,

      от шкуры блеск струился белый.

      Как башня на луне, во лбу светился рог,

      и каждый шаг все выше зверя делал.

      А на губах пушок был серо-ал,

      рот приоткрытый белизной зубов сверкал.

      Зверь в ноздри воздух втягивал и гимна ждал.

      Его преграды не встречавший взор —

      он столько проецировал в простор,

      что круг лазурных мифов замыкал.

      Das Einhorn

      «Руки к руке прикосновенье…»

      Руки к руке прикосновенье,

      и поцелуй протяжный губ прохладных.

      Дороги белое мерцание, свеченье

      пусть отведет в поля нас, ладно?

      Сквозь тихий дождь цветов, сквозь белое паденье,

      свой первый поцелуй день посылает нам.

      Навстречу Господу пойдем без промедленья.

      Господь нас встретит на пути к полям.

      Ein Händeineinanderlegen

      Конец пьесы

      Смерть – господин и врач.

      Мы – только смех, что льется

      из уст его.

      Коль день любви горяч,

      внутри нас раздается

      вдруг его плач.

      Das Schlußstück

      «Снова, опять, хоть знаком уже этот пейзаж любви…»

      Снова, опять, хоть знаком уже этот пейзаж любви,

      и крохотное кладбище, где плачут имена,

      и страшный безмолвный овраг, в котором

      пропадают все остальные, снова, опять уходим

      вдвоем с тобой под старые кроны и

      снова, опять ложимся в цветы

      лицом к лицу с небом.

      Immer wieder

      Готфрид