Жизнь насекомых. Виктор Пелевин

таинство?

      – Понимаешь, сынок, – сказал отец, – его природа настолько непостижима, что лучше о ней даже не говорить. Просто подожди, пока это произойдет.

      – А долго ждать?

      – Не знаю, – сказал отец. – Может, минуту. А может, три года.

      Он с выдохом толкнул свой шар дальше и побежал за ним.

      Глядя на отца, мальчик старательно копировал все его движения. Отцовские руки при каждом толчке глубоко погружались в навоз, и было непонятно, как это он успевает их вытаскивать.

      Мальчик попытался так же глубоко погрузить руки в шар, и с третьей попытки это удалось – для этого просто надо было сложить пальцы щепоткой. Поворачиваясь, шар утаскивал за собой руки, и выскочить они успевали только тогда, когда казалось, что ноги вот-вот оторвутся от земли. «А что, если еще глубже?» – подумал мальчик и изо всех сил воткнул руки в навоз. Шар покатился вперед, ноги мальчика оторвались от земли, и сердце екнуло, словно он первый раз в жизни делал «солнышко» на качелях. Он взлетел вверх, замер на миг в полуденной точке и понесся вниз вместе с накатывающейся на бетон навозной сферой. Падая, он понял, что шар сейчас проедет по нему, но даже не успел испугаться. Наступила тьма, а когда мальчик пришел в себя, его уже поднимала вверх та самая навозная полусфера, которая только что придавила его к бетону.

      – Доброе утро, – послышался папин голос. – Как спалось?

      – Что же это такое, папа? – спросил мальчик, пытаясь перебороть головокружение.

      – Это жизнь, сынок, – ответил отец.

      Поглядев в его сторону, мальчик увидел серо-коричневый шар, катящийся вперед сквозь белую мглу. Папы нигде не было – но, приглядевшись, мальчик заметил на поверхности навоза размазанный нечеткий силуэт, который крутился вместе с шаром. В этом силуэте можно было выделить туловище, руки, ноги и даже два глаза, взгляд которых был устремлен одновременно и внутрь шара, и наружу. Эти глаза печально смотрели на мальчика.

      – Молчи, сынок, молчи. Йа знаю, что ты спросишь. Да. Со всеми происходит именно это. Мы, скарабеи, просто единственные, кто это видит.

      – Папа, – спросил маленький шар, – а почему же Йа раньше думал, что ты идешь за своим шаром и толкаешь его вперед?

      – А это потому, сынок, что ты был еще маленький.

      – И всю жизнь так, башкой о бетон…

      – Но все-таки жизнь прекрасна, – с легкой угрозой сказал отец. – Спокойной ночи.

      Мальчик глянул вперед и увидел наезжающую на глаза бетонную плиту.

      – Доброе утро, – сказал большой шар, когда тьма рассеялась, – как настроение?

      – Никак, – ответил маленький.

      – А ты старайся, чтобы оно у тебя было хорошее. Ты молодой, здоровый – о чем тебе грустить? То ли де…

      Большой шар вздрогнул и замолчал.

      – Ты ничего не слышишь? – спросил он у маленького.

      – Ничего, – ответил тот. – А что Йа должен слышать?

      – Да вроде… Нет, показалось, – сказал большой шар. – О чем Йа говорил?

      – О настроении.

      – Да. Ведь мы сами создаем себе настроение и все остальное. И надо стремиться, чтобы… Опять.

      –