Жизнь насекомых. Виктор Пелевин

Когда смотришь по сторонам, просто видишь Йа изнутри.

      Мальчик наморщился и некоторое время думал. Потом он начал сгребать вывалившийся перед ним навоз ладонями и с удивительной легкостью за несколько минут слепил шар, не особо круглый, но все же несомненный. Шар был высотой точь-в-точь с мальчика, и это показалось ему странным.

      – Папа, – сказал он, – ведь только что навоза у меня была всего одна сумка. А здесь его полгрузовика. Откуда он взялся?

      – Здесь весь навоз, который мы с мамой дали тебе с рождения, – сказал отец. – Ты его все время нес с собой, просто не видел.

      Мальчик оглядел стоящий перед ним шар.

      – Значит, теперь надо толкать его вперед?

      Отец кивнул головой.

      – А все вокруг и есть этот шар?

      Отец опять кивнул.

      – Но как же я могу одновременно видеть этот шар изнутри и толкать его вперед?

      – Сам не знаю, – развел руками отец. – Вот когда вырастешь, станешь философом и всем нам объяснишь.

      – Хорошо, – сказал мальчик, – если ничего, кроме навоза, нет, то кто же тогда я? Я-то ведь не из навоза.

      – Попробую объяснить, – сказал отец, погружая руки в шар и передавая сыну еще горсть. – Правильно, вот так, вот так, ладошками… Теперь погляди внимательно на свой шар. Это ты и есть.

      – Как это так? Я ведь вот, – сказал мальчик и показал на себя большим пальцем.

      – Ты неправильно думаешь, – сказал отец. – Ты логически рассуждай. Если ты говоришь про что-то «Йа», то, значит, это ты и есть. Твой Йа и есть ты.

      – Мое ты и есть Йа? – переспросил мальчик. – Или твое ты?

      – Нет, – сказал отец, – твой Йа и есть ты. Сядь на лавку, успокойся и сам все увидишь.

      То, что отец назвал лавкой, было длинным и толстым бревном квадратного сечения, лежащим на границе видимости. Один его торец сильно обгорел – видно, перекинулся огонь из подожженной урны, – и теперь лавка напоминала во много раз увеличенную спичку. Мальчик подкатил свой Йа к лавке, уселся и поглядел на отца.

      – А туман не помешает? – спросил он.

      – Нет, – ответил отец. – Вон, гляди, уже почти видно. Только больше никуда не смотри.

      Мальчик поглядел на папу, недоверчиво пожал плечами и уставился в неровную поверхность своего свежеслепленного шара. Под его взглядом она постепенно разгладилась и даже заблестела. Потом она начала делаться прозрачной, и внутри шара стало заметно движение. Мальчик вздрогнул.

      Из глубины шара на него глядела шипастая черная голова с крошечными глазками и мощными челюстями. Шеи не было – голова переходила в твердый черный панцирь, по бокам которого шевелились зазубренные черные лапки.

      – Что это такое? – спросил мальчик.

      – Это отражение.

      – Чего?

      – Ну как же так? Ведь только что все понял, а? Давай опять логически. Спроси себя сам – если я вижу перед собой отражение и знаю, что передо мной Йа, что я вижу?

      – Себя, наверно, – сказал мальчик.

      – Вот, – сказал отец, – понял наконец.

      Мальчик задумался.

      – Но ведь отражение всегда бывает в чем-то, – сказал он, поднимая взгляд