Жизнь насекомых. Виктор Пелевин

самому. Ничего нет красивее японских ягодиц, когда их чуть золотит первый рассветный луч и обдувает тихий ветер… Боже, как прелестна бывает жизнь!

      – А здесь вам нравится?

      – Каждый пейзаж имеет свое очарование, – уклончиво ответил Сэм. – Я бы сравнил эти места (он кивнул головой в сторону нависшего над шеей уха) с Канадой в районе Великих Озер. Только здесь все ближе к неосвоенной природе, все запахи естественные… – он ткнул лапкой в основание волоса, – мы ведь и забыли, как она пахнет, мать – сыра кожа…

      По интонации, с которой Сэм произнес последние слова, Артур понял, что тот щеголяет знакомством с русской идиоматикой.

      – В общем, – добавил Сэм, – разница примерно как между Японией и Китаем.

      – А вы и в Китае бывали? – спросил Артур.

      – Приходилось.

      – А в Африке?

      – Сколько раз.

      – Ну и как?

      – Не могу сказать, чтобы мне особо понравилось. Такое ощущение, что попадаешь на другую планету. Все черное, мрачное. И потом – поймите меня правильно – я не расист, но местные комары…

      Артур не нашел, о чем еще спросить, и Сэм, вежливо улыбнувшись, приступил к работе. Выглядело это непривычно. Он отогнул боковые отростки, его острый хоботок с невероятной скоростью завибрировал и, словно нож в колбасу, погрузился в почву у основания ближайшей березки.

      Артур тоже собирался напиться, но, представив себе, как его грубый и толстый нос будет с хрустом входить в неподатливую кожу, застеснялся и решил подождать. Сэм ухитрился попасть в капилляр с первой попытки, и теперь его брюшко из коричневого постепенно делалось красноватым.

      Поверхность под ногами дрогнула, донеслось тихое мычание выдоха – Артур был уверен, что тело сделало это по своим внутренним причинам, без всякой связи с происходящим, но все же ему стало чуть не по себе.

      – Сэм, – сказал он, – сворачивайтесь. Тут вам не Япония.

      Сэм не обратил на его слова никакого внимания. Артур поглядел на него и вздрогнул. Пушистое рыльце Сэма, минуту назад бывшее осмысленным и интеллигентным, странно исказилось, а выпуклые волосатые глаза, обведенные похожей на оправу тонкой черной линией, перестали выражать вообще что-либо, словно из зеркала души превратились в две угасшие фары. Артур приблизился и слегка толкнул Сэма.

      – Эй, – настойчиво сказал он, – пора.

      Сэм никак не отреагировал. Тогда Артур толкнул его сильнее, но тот словно врос в почву. Его брюшко продолжало надуваться. Вдруг тело под ногами заворочалось и издало хриплый рык. Артур в панике подпрыгнул и заорал что было мочи:

      – Арнольд! Сюда!

      Но Арнольд, встревоженный суетой и криками, уже подлетал сам.

      – Что ты звенишь на всю комнату? Что случилось?

      – Что-то с Сэмом, – отвечал Артур, – его, по-моему, парализовало. Никак растолкать не могу.

      – Давай его под крылья. Ага, вот так. Осторожно, ты ему на лапку наступил. Сэм, лететь можете?

      Сэм слабо кивнул. Кожа, на которой они стояли, затряслась и стала крениться вправо.

      –