Твоя капля крови. Ина Голдин

вести себя подозрительно, напоминая все время о его порочности, он может вступить на порочный путь, лишь чтобы подтвердить чужое мнение о себе. Так же и провинция, с которой ведут себя как со вражеской территорией, может вспомнить о бунте.

      По этой причине я и осмеливаюсь напомнить Вашему Величеству о пользе «домашнего правления»…

      Спал Стефан недолго, и ему снилась кровь.

      В карете он перечитал написанное, надеясь, что цесарь не бросит его в тюрьму за вольномыслие. Варианты другого доклада он безжалостно выбрасывал один за другим, и скоро пол кареты был весь усыпан бумажными комками – свидетельствами его бессилия. Все аргументы против открытой войны разбивались об одно: Лотарь никогда не подумал бы об этом сам. А его величество в последнее время принимал только те доводы, до которых со временем мог дойти своим умом. Стефан под конец уже в голос проклинал судьбу, сделавшую его дипломатом, но не давшую надлежащих качеств для этой должности. От огорчения он даже не заметил, как подъехали к столице, и поднял голову только на знакомый звон башенных часов, тяжело разносящийся по воздуху.

      Удивительно – как одна реальность стирает другую. Перезолоченные дворцовые залы снова окружили его, в окна дохнуло влажным, дурно пахнущим холодом, и через несколько часов Бяла Гура уже казалась далеким воспоминанием, едва не сном.

      – Князь Белта! Вы все же вернулись!

      Стефан обернулся. Антон Кравец, начальник унаследованной от цесарины тайной полиции. После своего прихода к власти Лотарь эту службу было упразднил – но что поделаешь, когда столько крамолы вокруг, пришлось восстанавливать.

      – Надеюсь, вы не слишком много поставили на мое невозвращение?

      – Ну что вы, право, князь… Нам вас здесь очень не хватало.

      Странно было возвращаться сюда теперь. Дворец уже не был чужим. Стефан не смущался больше его вымороженной роскоши, не плутал в анфиладах, знал уже, к каким из врагов не стоит поворачиваться спиной, а какие только пошипят и успокоятся.

      Начальник тайной службы пока только шипел – но довольно громко.

      Хотя расстались они почти друзьями. Назревающим союзом с Чезарией тайная служба была озабочена не меньше Стефана и, как ни странно, удивлена. Белта спрашивал себя грешным делом, не для того ли ему дали в руки флорийское письмо, чтобы рассорить с цесарем. Подумав, решил, что вряд ли. Скорее всего, Кравец просто выводил свою службу из-под удара – на случай, если Лотарю письмо не понравится. Так дети в семье подсылают к отцу любимчика, чтоб признаться в общей шалости.

      Кравец был постарше Лотаревой «золотой молодежи», сражался при Креславле, кажется, даже был ранен. Но теперь предпочитал, по его же словам, «предотвращать сражения, нежели сражаться».

      – Как вы нашли свою родину после такого долгого отсутствия?

      – Не такой спокойной, как ваши агенты, когда ее покидали, судя по донесениям. – Что ж, обойдемся без записки… – Порой у меня создается