Твоя капля крови. Ина Голдин

чуть задирая вверх каждую фразу. Да у него и самого наверняка есть акцент…

      – За храмами следят, – сказал он. – Потому это безнадежный вариант. Едва не каждый священник у тайной службы на примете. Обожглись в прошлый раз, теперь дуют на воду.

      – Через друзей пани Яворской…

      – А ты думаешь, что за ее салоном не наблюдают? Конечно, они делают это вежливо, но она вдова Яворского, Стан, этого им хватает… Вот если б только… Может быть, ты знаешь кого-нибудь среди чезарских ростовщиков?

      Тот мягко рассмеялся.

      – Стефан, друг мой, чезарские ростовщики давно уж нашли себе работу, и если они станут хранить чьи-то деньги, то это будут деньги цесаря.

      – Нельзя ли обратить их на нашу сторону?

      – Разумеется, можно, но лишь в том случае, если ты сможешь заплатить больше…

      Корда замолк. Потом вздохнул.

      – И о чем нам приходится говорить, друг мой!

      Стефан пожал плечами.

      – Может быть, все это пойдет нам на пользу, – сказал он. – Насколько легче будет объединиться сейчас, когда ни у Белта, ни у Самборских ничего нет, все забрали и можно подумать наконец о чем-то, кроме себя… выше себя. И те, кто раньше зубами готов был вырывать друг у друга княжескую булаву, теперь заботятся о другом. О свободе, которую мы… чего уж там говорить, сами отдали. О единстве, которого среди нас никогда не было.

      – Осторожней, Стефан, – засмеялся Корда, – еще немного и тебя примут за романтика!

      – Не дай Матушка. – Белта повел плечами.

      Потом ехали молча. У Корды выражение лица сделалось мечтательным – видно, грезил о пани Гамулецкой.

      Поместье спало, крепко и глухо, даже собаки молчали. Стефан вспомнил вдруг те лихорадочные дни, когда Яворский остановился у Белта на пути в Швянт. Войско его было слишком большим, чтоб всем найти приют под крышей, и повстанцы отправились ночевать прямо в поле. Жгли костры и пели до самого рассвета – будто на праздник собирались…

      Уже когда выезжали на ведущую к дому аллею, Корда спросил:

      – Что ты собираешься делать?

      – Я? – Белта скривился. – Ползать на коленях перед Лотарем, пытаясь остановить войну. Только удержав ее, можно удержать… все остальное. Я плохой революционер, Стан, я знаю, но я могу еще стать хорошим сыном.

      – А если не удастся?

      – Вернусь домой, – сказал Стефан.

      – Ты мог бы… – начал Корда.

      – Не мог бы. И не стану.

      Уезжал он первым; даже Корда проведет еще в Белта несколько дней, прежде чем скакать к границе. Когда он прощался с домашними, Юлия стояла чуть в стороне. Стефан подошел поцеловать ей руку, и она торопливо выпростала из кармана юбки образок Матери.

      – Наденьте его и носите. Это не эликсир, но поможет…

      Стефан взял образок, мимолетно коснувшись ее холодных пальцев. Спиной он ощущал – так же ясно, как это касание, – настойчивый взгляд отца.

      Он обернулся. Старый Белта смотрел прямо на него. Подагра у отца совсем