Миссис Крэддок. Покоритель Африки. Уильям Сомерсет Моэм

хорошо, что ты со мной не поехала. Дождь сыплет стеной! Ужин готов? Я просто умираю от голода.

      Он способен думать об ужине, в то время как Берта ждет от него смиренного раскаяния, робких оправданий и мольбы о прощении! Эдвард был весел, как обычно, и совершенно не подозревал, что жена довела себя рыданиями почти до истерики.

      – Ну что, купил своих овец? – негодующе вопросила она.

      Ей страстно хотелось, чтобы Эдвард заметил ее расстройство, и тогда она упрекнула бы его в грехах, но муж оставался слеп.

      – Нет, – бодро ответил он. – Я бы не дал и пятерки за все стадо.

      – С таким же успехом ты мог остаться дома, как я просила, – едко заметила Берта.

      – Что касается дел – вполне, – согласился Крэддок. – Хотя поездка по свежему воздуху не помешала. – Этот человек в любой ситуации умел видеть хорошее.

      Берта взяла книгу и принялась читать.

      – А где газета? – спросил Крэддок. – Я сегодня еще не читал передовицу.

      – Понятия не имею, – надулась Берта.

      Они просидели в гостиной до ужина. Эдвард методично просматривал статьи в «Стандард», Берта переворачивала страницы книги и старалась вникнуть в содержание, однако все ее мысли сосредоточивались вокруг обиды. Ужин супруги провели почти в полном молчании. Эдвард не отличался разговорчивостью, беседы, как правило, заводила Берта. Крэддок лишь упомянул, что скоро появится молодой картофель и что по дороге он встретил доктора Рамзи. Берта отвечала односложно.

      – Ты какая-то тихая, – чуть позже отметил Крэддок. – Что случилось?

      – Ничего.

      – Разболелась голова?

      – Нет.

      Больше вопросов он не задавал, успокоившись тем, что молчаливость Берты вызвана естественными причинами. По-видимому, Крэддок не замечал в состоянии жены ничего необычного. Берта сдерживалась до последнего, но в итоге ее все-таки прорвало.

      – Какое тебе дело до того, болит у меня голова или нет! – крикнула она в ответ на реплику часовой давности. Ее восклицание содержало в себе не вопрос, но горький упрек.

      Крэддок удивленно посмотрел на нее.

      – Что стряслось?

      Берта бросила на мужа взгляд, полный боли, и отвернулась, раздраженно махнув рукой. Крэддок приблизился к ней и обнял за талию. Теперь в ее глазах стояли слезы, она судорожно всхлипнула.

      – О, Эдди, приласкай меня, – пролепетала Берта, вдруг обмякнув.

      – Ну, расскажи скорее, в чем дело.

      Эдвард привлек Берту к себе и поцеловал в губы. Это прикосновение погасило обиду, бушующую в ее сердце вот уже целый час. Молодая женщина вновь разрыдалась.

      – Не злись на меня, Эдди, – задыхаясь от слез, проговорила Берта. Оказалось, что это она оправдывается и просит прощения. – Я вела себя ужасно. Прости, я ничего не могла с собой поделать. Ты ведь не сердишься?

      – Да за что же? – недоумевал Крэддок.

      – Сегодня днем мне стало очень обидно, потому что я решила, будто не нужна тебе. Ты должен меня любить, Эдди, иначе я не смогу жить.

      – Глупенькая, –