Маски благородия. Анна Телятицкая

на портрет и снова перевёл взгляд на Адальберта.

      – Вот это семейное сходство.

      Адальберт взглянул на портрет. Раньше он был мал и, конечно, не замечал этого, но теперь стало очевидно, что молодой граф и впрямь был почти копией своего предка. Только вот взгляд у Ульриха был куда более… твёрдый? Или жестокий?

      – Архиепископ Иоанн уже посвятил Вас в подробности нашего дела, милорд? – спросил Фома, не сводя глаз с графа.

      – Да. Если я правильно понял, в Окфене кто-то что-то проповедует.

      – Почти так. Только не «кто-то» и не «что-то». Там… – инквизитор замотал головой, начиная мысль с начала. – Сейчас такие времена, что нужно всё время быть начеку, милорд. Трирское княжество, в отличие от многих других, держится под натиском лютеран, несмотря ни на что. Потому так важно пресечь здесь любые поползновения ереси на кор-ню. Сегодня в церкви Окфена священник проповедует о Лютере и его «подвигах», а завтра город идёт на своего сюзерена войной. Мы, христиане, должны держаться вместе, а не враждовать.

      «И убьём любого, кто посмеет нам возразить. Exitus acta probat13, я полагаю», – подумал Адальберт, но вслух ничего не сказал.

***

      Трудно было вообразить себе что-то более утомительно-скучное, чем дорога до Окфена. Архиепископ не привык к спешке, а потому привалы занимали по времени столько же, сколько и сама дорога. «Если в Окфене и правда завелась ересь, пока мы туда доедем, город превратится в Новую Гоморру14», – негодовал Адальберт. Его жеребец недовольно фыркал: он любил быструю езду, и графу приходилось пускать коня в рысь вокруг повозки архиепископа, чтобы хоть как-то утолить тоску животного по вольному ветру. Граф был уверен, что за это Иоанн смеряет его из окна своей повозки высокомерным взглядом.

      Архиепископ, Фома и другие священники из свиты Иоанна расположились в монашеских кельях церкви Распятия. Адальберт снял комнату в гостинице.

      Когда граф фон Веллен пришёл на допрос, казалось, все вокруг знают что-то, чего не знает он. Должно быть, сановники уже успели обсудить все детали предстоящего дела, пока граф ожидал начала суда вдали от остальных.

      Адальберт сел, небрежно откинувшись на спинку кресла и скрестив руки на груди. Вместе с ним за столом сидели Иоанн, Фома, аббат Николаус, в чьи владения входила церковь, и местный писарь. Позади на скамьях в мрачном молчании сидели служители церкви Распятия.

      В комнату ввели пожилого священника. Подол его рясы посерел от городской пыли, тень падала на впалые щёки – было видно, что последнюю неделю, если не больше, он провёл в подземельях церкви. Однако глаза ясно смотрели на собравшихся. Со скамьи послышался шёпот: это был настоятель церкви Распятия. Фома и Иоанн склонились друг к другу и стали тихо о чём-то переговариваться. Затем голос Фомы раздался так громко и неожиданно, что Адальберт выпрямился в своём кресле.

      – Отец Иеремия, – начал инквизитор, –

13

Цель оправдывает средства (лат.)

14

Гоморра – библейский город. Его жители своими грехами вызвали гнев божий, и город был уничтожен.