Маски благородия. Анна Телятицкая

тайны, который окружал их; ночное небо было так же бескрайне, как и море, а значит, любая догадка могла оказаться правдивой.

      – Это ведь небесная астролябия? – спросил Адальберт, подойдя ближе к мужчинам с круглым прибором.

      Матросы подняли головы на юного графа. В глазах у обоих проскочил страх, но, заметив, кто перед ними, моряки расплылись в улыбке.

      – Смотри-ка, Туллио, мы имеем дело с умным человеком! Да, сеньор, это астролябия.

      Матрос не скрывал издёвки. Адальберт лишь повёл бровью. Отец часто жаловался на вассалов, которые, не понимая всей сути положения своих сюзеренов, но завидуя их богатству, за глаза считали их надутыми глупцами. Адальберт сложил руки на груди.

      – Я подумал, уважаемые господа могли бы показать мне эту вещицу, добытую ими абсолютно честным путём. Так ведь?

      Матросы переглянулись между собой и поёжились. Чувство власти над этими людьми грело душу не меньше, чем послеполуденное солнце грело тело.

      – Прошу, сеньор, не сердитесь, – начал моряк, которого звали Туллио. – Мы ведь никому зла не делали. Всё равно пока стоим в порту без дела.

      – Мы это так – поразвлечься на время, – пожал плечами другой.

      – Да, не продавать же мы её собрались. Не говорите капитану, сеньор, Вы же добрый человек.

      – Ну, разве это бывает, чтобы человек был и добрым, и умным… – Адальберт смерил матросов серьёзным взглядом, но, не сдержавшись, рассмеялся. – Да я же пошутил, господа. Ваша маленькая шалость останется между нами. Но, если позволите, я всё же хотел бы взглянуть на вашу астролябию.

      Проведя за измерением небесного светила около часа, все трое решили скрепить свой союз за бутылкой-другой эля. Моряки пили совсем не так, как знать на пирах у отца или гости в доме римского торговца. Адальберт тогда много смеялся, а к вечеру, помешивая оставшийся эль, предался воспоминаниям о Руфии под улюлюканье матросов. Когда юный граф чуть ли не вывалился из трактира, дорогу было почти не видно из-за темноты. Слуга тут же подхватил графа под плечи и повёл в гостиницу.

      – Что, Михель, стыдно тебе за своего хозяина? – то и дело спотыкаясь, выговорил Адальберт.

      – Никак нет. Если господину угодно наслаждаться юностью, господин волен это делать.

      – Ты хороший человек, Михель, – Адальберт похлопал слугу по щеке. – Помнишь, как мы в первый раз встретились?

      Михель сдержанно улыбнулся и помотал головой. Он был чем-то похож на ворона: низкорослый, с чёрными, как бусины, глазами и большим крючковатым носом.

      – А я помню, – усмехнулся Адальберт. – Мы с Робертом играли в жё-де-пом10 во дворе. Роберт забросил мяч на дерево, он там застрял, и мы не могли его достать. А ты стоял рядом с другими детьми… вы тогда были постарше: нам было лет по шесть, семь, а вам – по десять, может, больше, не знаю. И вот, вы стояли и смеялись над тем, как мы трясли дерево и пытались снять этот дурацкий мяч.

      – Да! Я вспомнил!

10

Французская разновидность тенниса.