Мистификация дю грабли. Сергей Суров

княжеским взором предстали четыре посланца: от иудеев, ислама, католиков и на носилках меховых, в ризах парчовых, подбитых и отороченных лисьим мехом, православный пастырь. Носилки несли отроки в овчинных тулупах, обутые в меховые сапоги. Квартет вестников разных вер, слегка посиневший, с замёрзшими носами, замер перед искушением потусторонних сил. Затянувшееся молчание прервал слегка задумавшийся Владимир:

      – Шота-то не очень их боги любят…

      – С чьевье ты фсьяль? – поправляя упругую грудь под горностаевой накидкой, удивилась Амалия.

      – Да они вон как счас мерзнут – осень только-только намечается, а што зимой делать будут? – недовольно покачал головой князь и натужно высморкался, проклиная про себя туманную сырость со стороны Днепра.

      – Спрьяшивай… – меланхолично посоветовала Амалия.

      – Ты… – указал пальцем Владимир на мусульманина. – Чем твой бог хорош?

      – Один Аллах и пророк его Мухаммад! – затоптался на месте непривычный к утреннему холоду славянского ещё пока лета мусульманин.

      – Че, других богов накладно иметь? – удивление князя вызвало слегка заметную настороженность у Амалии.

      – А зачем они нужны? Хочешь ли ты, князь, сидеть один, как сидишь, или сядешь, а рядом будут орать и тебя перебивать другие – равные тебе князья? – развел руками мусульманин.

      – Да я их удавлю… А с девками у вас как? – пригнувшись, чтобы взглянуть поближе в глаза посланника своей веры, спросил Владимир.

      – Аллах не против, если у тебя будет четыре жены… – показал на пальцах имам.

      – Погоди, всего… всего четыре девки? – вытащив руку из-под шубы и загнув большой палец, с недоумением посмотрел на посланца Аллаха Владимир и явным недовольством взглянул на остальные растопыренные пальцы.

      – Княже, – дробя от холода звуки зубами, ответил имам, – так если тебе разонравятся эти четыре женщины, – г-г-говоришь и-им трижды «талак, талак, талак» и-и… всё. Т-ты свободен! Б-бери с-себе ещё четыре женщины. И так много, много раз. А ещё ты можешь взять наложниц и временных жён. Ско-о-о-лько хочешь.

      – Слушай, Амалия, а мне ислам нравится! – с восторгом на лице хлопнув ладонью по своей коленке, повернулся к женщине Владимир.

      – Мы иещьё не слышальи дьругих! – ответила Амалия и, закусив губу, и с лёгкой обидой на лице отвернулась от Владимира.

      – Согласен, – подмигнув имаму, прошептал ей на ухо Владимир. – Кто следующий?

      – Я, княже, кхы-кхы… – как можно более вкрадчиво отозвался раввин, обладавший невероятным слухом.

      – Ну, а у вас как по бабам? – обвалился в его сторону Владимир, поудобней устраиваясь на ворохе меха.

      – Не сложно… Было бы желание… – раввин выглядел бодрее имама, а его раскрасневшаяся рожа на таком ветру подсказывает автору, что тут дело не обошлось, без хлебного вина.

      – Ты отвечай прямо! – гаркнул Владимир, оглянувшись на непонятно чем обиженную Амалию.

      – Княже,