Слово и дело. Книга 1. Царица престрашного зраку. Валентин Пикуль

сказала она, – вот моя любимая буженина!

      Корф разливал вино, хвастал доходами с гаков:

      – Хватило даже оставить по два куля ржи моим рабам. Теперь они лежат в пыли и лобызают мои шпоры. Я – самый добрый господин для латышей: вчера на свадьбе я позволил им плясать в обуви и даже разрешил играть на волынках… Скажите, где еще вы видели это в Курляндии?

      Под каменными сводами замирало эхо. Камни замка, сваленные три века назад, нависали над столом барона. А где-то далеко, почти неслышно, играли сестры хозяина на арфах… Левенвольде раскрыл высокие книжные шкафы и невольно воскликнул:

      – О, вот где ересь… И божий крест лежит на древних томах, сожженью преданных еще в испанской инквизиции!

      – Да, – смеялся Корф, счастливый от соседства герцогини, – все, что не уместилось в монастыре, ночует у меня сегодня!

      – А четки где?

      – На них удобно вешаться, – не унимался Корф.

      Анна Иоанновна от учености всю жизнь бегала. Мельком глянула через плечо: рядами – книги, книги, книги…

      – На что тебе, барон, столько? Всех книжек не прочтешь.

      – Я был бы глуп, – ответил Корф, – прочитав только эти книги, ваша светлость. Да, я понимаю, что наношу богу тяжкое оскорбление тем, что мыслю, но ничего не могу с собой поделать.

      – А ты и вправду еретик, – нахмурилась герцогиня.

      Корф расхохотался пуще прежнего:

      – Но еретики необходимы церкви тоже… Иначе на чем бы святая церковь заостряла свои вертела?

      Анна Иоанновна чуть не подавилась жирным куском.

      – Побойся бога, – растерялась она. – Ты звал на буженину! Не богохульствуй: сегодня воскресенье – божий день!

      – Ах, ваша светлость, – разошелся Корф, – вторая проповедь еще никому не портила аппетита. Прошу вас откушать и запить вином вот этим… Видели ли вы, герцогиня, когда-нибудь пса, нашедшего в пыли под забором мозговую косточку? Если видели, то, конечно, помните, с каким благоговением он ее высасывал…

      – К чему ты это мне… про пса-то? Я буженину ем, а ты про пса мне толкуешь, барон!

      – Все мы уподоблены псам, ваша светлость: один высасывает мозг из косточки знаний, другой из косточки дурости…

      Левенвольде вдруг резко захлопнул книжные шкафы: «Какой дурак этот Корф… Разве он не знает нашей герцогини?..»

      Лакеи внесли тушки жареных зайцев. Но Левенвольде по-хозяйски отстранил подносы от стола.

      – Не нужно! – сказал он и поглядел прямо в глаза герцогини. – Я сказал: не нужно, ваша светлость, ибо зайчатина, как учат нас «Салернские правила», возбуждает нескромные желания, а сегодня воскресенье – божий день…

      …Бирен послушал бой старинных голландских часов.

      – Еще метать? – спросил, собирая колоду.

      – Уже не нужно, – зевнул Кейзерлинг. – Разве ты не слышишь? Сюда мчатся кони – герцогиня уже возвращается из Прекульна…

      Брякнул колоколец и замолк. Забегали лакеи с факелами, освещая дорогу к замку, и Бирен швырнул карты в камин.

      – Ты, Кейзерлинг, ты… – закричал в восторге. – Ты самый умный на Митаве!

      Сухо