Вычисляя звезды. Мэри Коваль

немедленно возразила я.

      – В новостях сообщается иначе. Точно известно, что Вашингтон полностью уничтожен. Ставлю все свои деньги на то, что это – дело рук русских.

      Натаниэль склонил голову набок.

      – Повышенный уровень радиоактивности хоть где-то зафиксирован?

      – Мы не смогли подобраться достаточно близко к месту взрыва, чтобы измерить уровень радиоактивности.

      Идиот. Клинический идиот!

      Но все же от принимаемых им решений многое сейчас зависит. И я принялась объяснять ему произошедшее по буквам:

      – Повсюду падают камни, которые, во-первых, не сложно проверить на наличие радиоактивности. Во-вторых, взрыв атомной бомбы, как известно, куски земной поверхности за пределы атмосферы не выбрасывает. Энергии у атомного взрыва, понимаете ли, для этого недостаточно. Такое происходит только в случае столкновения значительной массы, движущейся на огромной, близкой к первой космической или, быть может, даже значительно превосходящей ее скорости, с земной поверхностью.

      Глаза полковника сузились.

      – Тогда вот что я вам скажу. В тот день и в Палате представителей, и в Сенате заседал Конгресс Соединенных Штатов, и таким образом все наше Федеральное правительство оказалось уничтожено. А еще и Пентагон, и Лэнгли… Даже если то было Божьим актом или, как вы считаете, метеоритом, разве русские не попытаются воспользоваться свалившейся им с небес благоприятной ситуацией?

      Я откинулась на спинку стула и почти судорожно скрестила руки на груди в попытке защититься от внезапно нахлынувшего на меня холода.

      Тут к дискуссии подключился Натаниэль:

      – Итак, военные планируют оборону?

      Слово «военные» он вроде бы и не подчеркнул, но тем не менее дал достаточно ясно понять полковнику, что предстоящим шоу, по его мнению, тому не руководить.

      – Разумный вопрос, доктор Йорк… – полковник Паркер сделал паузу, и было явно, что эта пауза выверена до секунды. – Вы работали над Манхэттенским проектом. Я не ошибаюсь?

      Натаниэль рядом со мной напрягся. Манхэттенский проект был захватывающим с научной точки зрения, но ужасающим во всех остальных отношениях.

      – Не ошибаетесь, но ныне я сосредоточен лишь на исследовании космоса.

      Паркер небрежно махнул рукой:

      – Сегодняшнее утро у вас выдалось непростым. Понимаю, но все же приглашаю вас на заседание.

      – Не уверен, что мне действительно есть что предложить.

      – Вы сейчас все же лучший ученый в ракетостроении.

      Ни один из нас не нуждался в напоминании о том, что множество людей из НАКА, скорее всего, погибли. Я положила руку на колено Натаниэля, стремясь поддержать его, как прежде поддерживал меня он.

      Ненадолго воцарилось молчание, но зная не хуже своего супруга, что НАКА была не единственной ракетной программой в стране, я прервала затянувшуюся паузу:

      – Я далека от того, чтобы недооценивать работу своего мужа, но напоминаю вам, что Вернер фон Браун работает в проекте «Подсолнух» в Канзасе.

      Паркер