Вычисляя звезды. Мэри Коваль

Векслер слушает, – голос моего брата был спокойным и деловитым.

      Мой же голос оказался надтреснутым:

      – Гершель? Это – Элма.

      Последовал прерывистый вздох, а затем – лишь треск междугородней линии.

      – Гершель?

      Я никогда прежде не слышала, чтобы мой брат рыдал. Даже когда он рассек себе колено до кости. Тем временем на заднем плане Дорис, его жена, задала какой-то вопрос – вероятнее всего: «Что случилось?»

      – Элма. Неужели… Неужели ты жива! Хвала Господу. Ты жива! – Он вновь приблизил губы к микрофону, и его голос стало слышно вполне отчетливо. – Мы видели новости. Что?.. Как насчет мамы и папы?

      – Их с нами больше нет. – Я прижала руку к глазам и прислонилась лбом к стене. Позади меня миссис Линдхольм делала бутерброды совершенно бесшумно. Следующие слова мне пришлось из горла выдавить: – Нас с Натаниэлем в городе тогда не было, а мама и папа находились дома или где-то поблизости.

      Его дыхание сотрясало мое ухо. После паузы послышалось:

      – Но вы с Натаниэлем живы.

      – Да, живы. А ты знаешь… Как дела в Чарлстоне?

      – Знаю из новостей, что на город обрушилось несколько цунами, но многие жители все же оттуда вовремя эвакуировались. – После непродолжительной паузы он таки ответил на невысказанный мною вопрос: – Ничего ни о бабушке, ни о ком-либо из тетушек не слышал.

      – Что ж… Связь ныне никудышная, но надежда все же остается. Попробуем до них еще дозвониться.

      Дорис что-то сказала, и голос Гершеля на мгновение стал приглушенным.

      – Что? Да… Да, непременно спрошу.

      Из них двоих его жена всегда оказывалась более организованной, и так было уже тогда, когда они только начали встречаться.

      Я улыбнулась, представив себе список вопросов, который она, вероятно, составляла прямо сейчас. И мой брат эти вопросы принялся мне задавать:

      – Где ты? Тебе что-нибудь нужно? Ты не ранена?

      – Мы находимся вблизи базы Райт-Паттерсон в Огайо. Мы в доме Линдхольмов, которые приняли нас сегодня. Так что не волнуйся, обо мне заботятся. – Я оглянулась через плечо. Миссис Линдхольм разрезала бутерброд на аккуратные четвертинки и обрезала корочку. – На самом деле нам уже пора закругляться, поскольку я звоню по ее телефону.

      – Впредь звони мне за мой счет.

      – Завтра обязательно попытаюсь. Надеюсь, что линия не окажется занятой. Передай привет Дорис и детям.

      Я повесила трубку и застыла, уткнувшись головой в стену, будто надеялась, что мятно-зеленая краска охладит мой лоб. Транс мой продолжался недолго.

      Рядом скрипнул стул. Похоже, миссис Линдхольм села. Вспомнив, как папа всегда говорил, что манеры важны как для офицера, так и для леди, я собралась с силами и выпрямилась. Обратилась к миссис Линдхольм:

      – Спасибо. Мой брат был очень обеспокоен.

      – Ясное дело. Я бы тоже места себе не находила.

      Она положила бутерброд на ярко-бирюзовую тарелку, а затем тарелку поместила точнехонько на середину салфетки, что лежала на столе максимально близко ко мне. Рядом с тарелкой оказался наполненный