Вычисляя звезды. Мэри Коваль

– это над нами пролетели майор Линдхольм и его ведомый.

      Причиной смерти собственного мужа мне стать чертовски не хотелось, и я его спросила:

      – Ты пристегнут?

      – Разумеется, – подтвердил он, но я-то видела, что замок ремней безопасности он защелкнул только после моего вопроса, и, следовательно, спросила я его как раз вовремя. – Могу ли я… хоть чем-нибудь помочь?

      – Держись крепче.

      Я посмотрела на высотомер.

      – Но все же…

      Он просто стремился сейчас быть нужным, но времени на увещевания у меня не было вовсе, и я велела ему:

      – Молчи.

      Я, насколько это было возможно, сбросила скорость, и нам навстречу вздыбилась земля. Тут я слегка задрала нос самолета в расчете на то, что поверхности поля первым коснется хвостовое колесо. Так и произошло, и колесо, зацепив снег, ощутимо замедлило наше дальнейшее движение. Я держала нос «Сессны» задранным сколько могла. Наконец неровной поверхности поля под снегом коснулось колесо, расположенное под левым крылом. Самолет порядком тряхнуло. Я что было сил вцепилась в рычаг, стараясь удержать оба крыла на одном уровне, и принялась работать педалями руля, разворачивая самолет поперек направления ветра.

      Я тянула и тянула рычаг, давила то на одну педаль, то на другую, и наконец самолет оказался повернутым в направлении, почти в точности противоположном тому, в котором мы сюда и прибыли. И он остановился, а мир вокруг нас стал божественно тих и неподвижен.

      Я с шумом выдохнула и откинулась на спинку сиденья.

      Над головой опять проревели реактивные двигатели, затрещало радио, и кабину заполнил голос майора Линдхольма:

      – Один-Шесть Браво, отлично сработано! Вы оба уцелели?

      Дрожащей рукой Натаниэль поднес микрофон ко рту и произнес:

      – Мы не мертвы. Так что, да, пожалуй, что уцелели.

* * *

      Застывшая сплошной массой фасоль и совершенно сомнительного качества мясной рулет, похоже, оказались лучшим блюдом, что мне приходилось есть. Бобы были сладковатыми, а во рту стоял устойчивый привкус соли, и оттого контраст получился отменным, и я, закрыв глаза и расслабившись, откинулась на жесткую скамью в столовой базы ВВС. База была почти пустой, поскольку большая часть ее обычных обитателей была занята оказанием чрезвычайной помощи пострадавшим от падения метеорита.

      О поверхность стола рядом звякнула посуда, и до меня донесся восхитительный аромат шоколада.

      Я открыла глаза и увидела, что на скамейке напротив устроился майор Линдхольм.

      То, как я представляла его себе, не имело ни малейшего отношения к реальности. Судя по его голосу, я ожидала увидеть коренастого нордического блондина за пятьдесят, но настоящий же майор Линдхольм оказался чернокожим. Это был крепкий мужчина хорошо за тридцать, с темными волосами, все еще примятыми после снятия шлема. Вокруг его подбородка и носа краснел треугольник от лицевой маски.

      И он принес горячий шоколад.

      Натаниэль, опустив вилку, посмотрел на три дымящиеся