Грани. Александр Вачаев

заливал, краник закрыл еще на повороте у моста, экономлю.

      За кустами раздался глухой звук, словно кто-то встряхнул покрывало, резко, коротко, почти с хлопком. Этот звук еще не успел пробраться сквозь заросли в сад к Ильичу, как его догнала вспышка света пронзившая полумрак.

      Ильич словно сквозь кирпичную стену прошел сквозь кусты, и уже с той стороны посыпались отборные маты и брань.

      – Мишка, стервец! Поднимай баб, пожар! Стой, сам не суйся! Назад!

      Парень подскочил на месте, потом ринулся к кустам, развернулся по команде деда и рванул к калитке во двор.

      – Заводи драндулет свой и дуй за медичкой, пулей!

      – Деда, зачем медичка!?

      – Да езжай же, сукин сын, меньше разговоров!

      Голос Ильича был совсем необычный, какой-то гнев и испуг, озлобленность, а в голове у Мишки звенело от этого крика, мокрые от росы ботинки соскальзывали с ножек мотоцикла, лысая резина выкидывала куски травы и грязи, проворачивалась и выпускала легкие клубы пара.

      До дома фельдшера Антонины было всего метров пятьсот через овраг, если верхом по дороге, то все три километра. Мишка накрутил ручку и мотоцикл взревел и с кручи косогора устремился вниз, подскакивая и разнося свежие кротовые кучки.

      Сонная девушка лет двадцати пяти вышла во двор на стук в халате, запахивая его на ходу.

      – Чего барабанишь? Да заглуши ты свой драндулет!

      – Там это, – Мишка запнулся, увидев как грудь Антонины вывалилась из разреза халата, пока та, наклонившись в полутьме пыталась завязать пояс, – Там пожар, Ильич срочно просил привезти!

      – У кого пожар, что горит? – тон девушки сменился, она развернулась к крыльцу, и уже через мгновение в ее руке была огромная темная потертая кожаная сумка, домашние тапочка неуклюже разлетелись по сторонам, правая нога слету зашла в кеды, левая смяла задник, Тоня наклонилась его заправить, а Мишка снова стоял и глазел, как утренний ветерок трепал ее волосы и полы белого врачебного халата, который явно уже был маловат, – Да хорош пялиться! Едем же, не дорос еще!

      Через мгновенье между Мишкой и Антониной был зажат старинный саквояж с лекарским скарбом, девушка вцепилась в куртку так, что ворот немного душил.

      – Стой, куда!? Дави по косогору! – Тоня толкала Мишку в бок, торопя, указывая на короткую дорогу.

      Мотоцикл снова завыл зверем, парень вжал голову в плечи и свежий поток ветра, местами вперемешку с горячим, в ямках, хлынул в лицо. Фельдшер прижалась сильнее, что-то в сумке срослось с позвоночником, а сильные девичьи бедра обхватили его сзади, от чего Мишка ощутил что-то необычное, получив прилив терпения, забыв о дикой боли в спине.

      Едва сдерживая мотоцикл на стерне, они заехали с поля прямо к сараю, там уже горел свет, пожара не было, следов его тоже, вопили тетки, Ильич ходил суровый и растерянный.

      – Мишка! – дед окликнул его, как только заглох мотор, – Сюда иди!

      Медичка побежала к Ильичу, чуть опережая парня, у деда по рукам были кровавые полосы, такие же на подкопченном лице, немного порвана рубаха.

      – Деда, что тут?

      – Со