Твоя жестокая любовь. Юлия Гауф

притронуться ко мне не можешь! Это ли не ненависть? – голос заклекотал от противоестественной обиды. Я ведь не помойная кошка, чтобы так брезговать, чтобы блох не подцепить и лишай.

      – А тебе так нужны мои прикосновения? Думал, тебе своего любовника хватает.

      – Кирилл не мой любовник! И я не то имела в виду, Влад. Ты же брезгуешь мной, но зачем-то заставляешь быть рядом. Я не понимаю, правда.

      Обида разлилась во мне, по каждой клеточке тела, уничтожила самоконтроль, стерла в порошок все мои намерения держаться профессионально и приветливо. Как можно быть спокойной, когда не понимаешь, что от тебя нужно человеку, который, если захочет, сломает твою жизнь?

      – Вера, а тебе не приходило в голову, что я просто хочу наладить наши отношения? Кажется, я уже говорил об этом. Да, семьей нам не стать, но добрыми друзьями – вполне. Ты сейчас придумываешь то, чего нет, приплетаешь какую-то брезгливость, ненависть…

      – Так прикоснись ко мне! Если не брезгуешь – прикоснись! – я словно с ума сошла. Почему-то мне безумно важно, чтобы Влад доказал, что я ошиблась.

      – Уймись! – нахмурился он. – Лучше работой займись, и выброси дурь из головы! Иди и свари мне кофе, тебе подскажут, как пользоваться кофемашиной.

      Влад снова отвернулся… да что он там высматривает, в этом окне? А на меня что нашло? Я ведь спокойная обычно, неконфликтная, а сейчас сама нарываюсь, напрашиваюсь на грубость. Может, Влад и правда наладить все хочет? Он ведь решил помочь маме, пусть и говорит, что ему на нее плевать, но это ведь невозможно! Он до тринадцати лет жил с ней, и не мог так просто вычеркнуть ее из своей жизни. Любит, просто не хочет признаться себе в этом.

      – Пока не поздно, наладь отношения с мамой. Она иногда приходит в сознание, и вполне может разговаривать. Знаю, Евгений Александрович настроил тебя против нее, но оставь все это, ты ведь ее сын. Не будь таким упертым, потом жалеть будешь, поверь! – прошу его тихо, оставив обычную ругань. О главном прошу, позабыв все остальное – мелкое и незначительное.

      Я, как заколдованная, осторожно прикасаюсь к нему, невесомо опускаю ладонь на его спину, обтянутую светлой футболкой, чувствуя что-то невероятное – смятение, дрожь, взрыв. Прижаться хочу всем телом к нему – горячему и близкому, обнять, впитать его силу. Сбежать хочу как можно дальше, выбросить странные мысли и желания из головы и сердца.

      И заплакать, разрыдаться от того, что сама себя не понимаю.

      Влад замер, он почти не двигается. Спина напряжена под моей ладонью, и кажется, что сейчас он развернется, и ударит меня. Или вышвырнет прочь… хорошо бы!

      – Отец не настраивал меня против матери, она сама прекрасно с этим справилась. Я больше не собираюсь обсуждать глупости, и отвечать на твои бесконечно повторяющиеся вопросы: «Почему ты хочешь, чтобы я работала у тебя?», «Почему ты не любишь мамочку?». Ответы лежат на поверхности, Вера, стоит лишь подумать. А теперь свари мне чертов кофе!

      Отдернула руку, развернулась, и вышла из кабинета.