Записки провинциала. Фельетоны, рассказы, очерки. Илья Ильф

Клин и, не говоря худого слова, ругается самой ужасной бранью.

      – Петька, – говорю я, – мы клятву дали биться против плохого слова.

      – А мне, тра-та-та, – отвечает Петька, – на вас, трата-та, наплевать!

      Тут меня взорвало.

      – Ты так! Против всех идешь! Ну, держись!

      Он удара не вынес. Упал.

      И упал прямо на нос Василию Петровичу – кондуктору. А тот от неожиданности заругался. И именно нехорошими словами. Случайно.

      Но клятву держать надо. Мы за такие выражения поклялись наказывать.

      Немедленно Василий получил по щеке от ближайшего кондуктора и сам дал сдачи. Близлежащий кондуктор не стерпел боли и выразился. И именно гадким словом.

      Сейчас же на них накинулись трое наших. А с полу поднялся Петька и опять же ко мне с ругней.

      Пожалейте меня, старика, но я обругался. Ну, невозможно же было от этого подлеца стерпеть. Поругался и полез в драку.

      Тут пошли лупцевать и меня.

      Я не возражаю. Надо же клятву держать. И все мы бились за нашу культурно-просветительную клятву, и все, в пылу драки, ругались, и, представьте себе, именно по матушке.

      А пока мы все катались в свалке по полу, приспели товарищи из союзного центра и увидели нас, когда мы деремся и ругаемся, как самые последние бессознательные.

      Тут Петька развернулся.

      – Примерные товарищи, – орет он, – вы же сами видите, что за такое поведение всех их надо повыкидать из союза.

      И все‐таки его рука не вышла.

      Целую неделю дело разбиралось, и все‐таки докопались, что виноват. Не Петька нас выкинул, а мы его.

      А кровоподтек что? Кровоподтек этот справедливый и честный. Мы его как медаль носим. Зато клятву сдержали, и из кондукторов никто ни-ни, безобразных слов не говорит, ура!

1923

      А все-таки он для граждан

      Товарищ Неустрашимый уезжал из Москвы.

      – Извозчик, на вокзал!

      – Пять рубликов! – бодро ответил извозчик.

      Неустрашимый возмутился:

      – И это называется «транспорт для граждан»!

      Но извозчик попался какой‐то нецивилизованный в задачах дня и цены не сбивал.

      В общем, поехали.

      У самого вокзала, на мешках и чемоданах, заседали пассажиры явно обоего пола.

      Тут же тыкались мордочками в мостовую пассажирские дети.

      «Какая необразованность! – горько подумал Неустрашимый. – Какая необразованность! К услугам граждан весь транспорт, прекрасные вокзальные помещения, а они все‐таки сидят снаружи».

      Но сказать мрачным личностям речь о вреде сидения голыми штанами на земле товарищ Неустрашимый не успел.

      К нему подскочил носильщик:

      – Прикажете снести?

      Впрочем, спрашивал он только из вежливости, ибо был он не человек, а ураган с медной бляхой на груди.

      Неустрашимый еле поспевал за своей корзиной.

      – Сколько?

      – Рупь! – стыдливо рявкнул ураган.

      – А такса? По таксе – двугривенный! Где у вас вывешена такса?

      Оказалось, что в другом зале.

      – Идем! – решительно