Бабка Горошина и другие неофициальные лица. Анатолий Константинович Ехалов

строились они одинаково долго. В одиночку скоро ли дома возводить…

      В то утро Федор ползал по крыше своего будущего дома, пытаясь затащить на нее шифер, когда внизу появился бывший лесник Ванька Деянов, маявшийся бездельем и похмельем. Ваньке Деянову как истинному пролетарию тоже не по душе было фермерство и кулачество. Поэтому он не упускал случая каким-либо образом помешать его развитию.

      – Ты чего тут нечевухой занимаешься? – Насмешливо крикнул снизу Ванька. – А братан твой ночью целый сундук добра с райцентра притащил…

      Стрела зависти, пущенная коварно Ванькой Деяновым, попала в точку. Трудовой запал у Федьки улетучился. Он безо всякого интереса вытащил еще пару листов шифера на крышу и больше уже ничего делать не мог.

      Федор оставил новостройку и пошел в барак к брату, сжигаемый ревнивым любопытством.

      Василий уже встал и разбирал вчерашнюю добычу, примеряя лыжные ботинки. Ботинки, хотя были и велики размера на три-четыре, все же производили благоприятное впечатление своей основательностью и почти металлической прочностью кожи на подошве.

      Довольный Василий вышел на луг примериться: каково будет в этой обутке на сенокосе. Он взял косу и взмахнул ею. Но тут же коса, молнией сверкнув на солнце, полетела в сторону, а Василий оказался на земле кверху ногами. Подошвы лыжных ботинок скользили по траве не хуже, чем по льду. Василий попытался встать на ноги, и снова оказался на земле.

      Тут-то и увидел его шедший в барак брат Федька.

      – Чего это он, пьяный что ли? Или заболел?

      Василий поднялся на колени, добрался до огорода и по огороду выбрался на деревянные мостки, где подошвы уже так не скользили.

      – Вот решил вспомнить молодость, поразмяться, – сказал он братану Федьке.

      – Что это у тебя за ботинки на ногах? – Спросил ревниво Федор.

      – Купил вчера по случаю! – Василий притопнул кожаной подошвой по мосткам.

      – Дорого ли? – Справился заинтересованно Федька.

      – А ты угадай! – Как бы нехотя раскрывался Василий, хотя на самом деле его так и подмывало сразить братана.

      – Говори, не томи!

      – А не хочешь ли: пара… коробка спичек не стоит. Я все партию окучил. Пятьдесят пар.

      Федору как-то сразу стало и тоскливо, и обидно, и досадно. Он хотел было сохранить гордость и уйти, не сказав ни слова. Но продолжал стоять, как приклеенный.

      – Продай, десяток, – без всякой надежды сказал Федор. – Две цены дам.

      Василий торжествующе захохотал.

      – Они теперь в цене, знаешь, как улетели. Я ведь их на себе пер. Пусть они у меня на чердаке лучше лежат, цену набирают. Через год они, может, на машину потянут.

      Федору было не по себе. Обскакал его братан. И круто. Ни слова не говоря, он переоделся и пошел на дорогу ловить попутку.

      …Через час он уже был в районе и приступил к обследованию магазинов. Ничего подходящего, на чем можно было сделать