Бабка Горошина и другие неофициальные лица. Анатолий Константинович Ехалов

поганой метлой. И идти по пути, который завещали наши учителя и вожжи: Карс Марс и Финдрих Энгельс, – подытожила бабка.

      Мишка посмотрел на нее уважительно.

      – А вот ты мне скажи, Ивановна. – Заговорил доверительно Мишка. – Ты про теорию Дарвина слыхала: что человек от обизьяны произошел… А теперь под сомнение и Дарвина поставили. Ты то, как думаешь?

      Мишкин вопрос нисколько не смутил бабку Саню. Она строго глянула на Мишку единственным уцелевшим на лесоповале глазом.

      – А я так думаю, Михайло Варфоломеевич. Это дело надо было еще нашим совецким ученым решить. Вот, скажем, Сахарову. Какой большой ученой был: водородну бомбу сладил. А здесь недоглядел. Вот ему Сахарову и надо было взять простого совецкого целовека и осеменить облизьяну…

      – Ну, ты экспериментатор! – Захохотал Мишка. —Эко, куда загнула. Обизьяну осеменить… Это ж кто согласится?

      – Дурак. Осеменить искусственно, я говорю, Мишка. Взять симя и осеменить.

      – Ну, ежели только симя, – согласился Мишка.

      – И посмотреть: получиться чего, либо ничего не получится. А ужели получиться, то посмотреть, какое у него будет обличье. То ли облизьянье, то ли человечье? Тогда может и откроется загадка…

      – А ты-то сама как думаешь? Откуда произошли все мы, человеки? Если не от обизьяны? – Спросил Мишка, напряженно морща лоб.

      – Я вот чего кумекаю, Михаил Варфоломеевич. Вот скажем, мы, труженики. Мы произошли из земли. Из земного праха. А вот поэты всякие, генералы, начальство большое – эти, может, произошли от Адамы и Ева… – А вот Васька Гусаков, хермер-то наш. Этот от кого

      А вот брокеты, письдесмены и хермеры разные, воры да жулье – эти точно от облизьяны… – Бабка Саня подумала. – И еще эти самые… Как ты сказал?

      – Стриптизерши…

      – И стриптизерши, Мишка, твои, тоже от облизьяны…

      Бабкина теория настолько поразила Мишку, что у него отвалилась челюсть. И бабка Саня, довольная произведенным эффектом, мелконько засмеялась. Но Мишка, увлеченный столь стройной теорией происхождения человека, не унимался.

      – Этот-то? Мало, что от облизьяны, так он еще, я смекаю, шпион.

      – Шпион? – Дернулся Мишка. – Ну, ты и загибать, бабка Саня. Чего тут у нас шпионам делать? Да и какой разведки?

      – Шпион, Мишка, шпион. Ты про пришельцев-то слыхал? – Бабка Саня перешла на шепот. – Только я косить на пожни соберусь, так он тут же корзинку на руку повесит и за мной в лес. Там, всяко, у него рация. Вот он информачию передаст пришельцам, те хренакнут на нас водородну бомбу… Вот она и льет и льет… Эвон дождина опять какой хлещет. Так у нас все сено и погниет…

      – Так ведь он и сам без сена сидит, – покачал Мишка головой, усомнившись в бабкином открытии.

      – Так ему что! Ежели он у пришельцев на содержании. Видел, какие штаны ему из-за границы прислали? Все в медных заклепках. Гаманитарная помощь, сказывал. Тебе вон не пошлют, Мишка… И мне не пошлют.

      – Не пошлют, – задумчиво согласился Мишка.

      – То-то и оно.

      …Дождь также неожиданно, как и начался, кончился.