Записка на чеке. Газетно-сетевой сериал-расследование. Александр Жабский

правую бровь – совсем как делала это Оля Медведева, и у меня отвисла челюсть.

      16. БЛЮЗ АЧЧИК-ЧУЧУК

      – Старуха, ты по миру-то ходи, да хреновину не городи, – отозвался я знаменитым савельевским присловьем, когда вновь обрёл способность говорить.

      Лена продолжала смотреть на меня всё так же порочно-загадочно. Господи, я и её, оказывается, толком не знал, как и Андрея, открывшегося мне нынче с неожиданной стороны – и это меня поразило. Вот живёшь так, жизнь идёт по накатанной, и кажется, что все таковы, какими видятся год за годом за дружеским пловом. А случись на этой дороге колдобина, так подбросит, что не только зад отобьёшь, но и в жизненном калейдоскопе вместо пасторальных лютиков возьмёт, да и сложится что-нибудь монструозное.

      Мы знакомы, конечно, давно, что там – очень давно – как их выжданный Коля говорит, люди столько не живут. Но что я о них знал? Общались мы в сущности мало – и в молодости, и теперь только по праздникам или совсем на бегу. Ни толком поговорить, ни хоть чайную ложку соли поваренной вместе съесть, ладно уж пуд, было всё недосуг. Андрей? Ха, да вот он весь, как предметное стекло с препаратом на просветку! Леночка? Тоже вся, как под рентгеном, жаль лишь, он до самых костей пронимает, а не только до кожи. Что в них такого таинственного, загадочного или неизвестного? Ну, интимные тайны их трогать не будем, они же у всякого есть, но на отношения с окружающими почти не влияют, если только не ПМС. Но так ведь это было давно и неправда – нам всем уже столько годков, что о тех «отягчающих обстоятельствах» и вспоминать нынче смешно и неловко. Гормоны, конечно, по старой привычке временами поигрывают – вон как Лена отреагировала на мою хохму по поводу Андреева собственноручного оскопления, не случайно ведь, но всё это, как говорила моя мама, остатки былой уже роскоши.

      Что ж вы, старичьё моё этакое, не утыркаетесь всё никак, не поймёте, что дорога у нас остаётся одна, магистральная – на кабристон, вон он виднеется в дымке у горизонта? Мчаться по ней, разумеется, незачем – опоздать невозможно, но и мышковать, ныркать в проулки по-пацанячьи тоже ведь несолидно. Шествовали б себе с достоинством по широкой панели и желательно за ручку, как давно ли ходили по жасминно-сиреневой Фергане очень многим на зависть. Так нет…

      – А чего вы сидите такие загадочные? – послышался голос Андрея в дверях. – Опять у меня за спиной замутили?

      Теперь он говорил без былого сопения и без деланной лёгкости, а в самом деле шутливо, как тот лохматый парень после армии в ферганском типографском цехе. Он подошёл ко мне, сел на стул сбоку, лицом мне в щёку, хлопнул рукой по ноге и сказал:

      – Ещё раз прости, дружище. Опять сплоховал…

      – Бог любит троицу, – покосился я на товарища. – Стало быть мы ещё до первой звезды можем снова увидеть небо в алмазах.

      – Гарантирую – нет, – глянул он на меня проникновенно. – Это всё этот чек – и надо ж ему было попасться мне под руку.

      – Кстати,